Предсказуемые люди. Том 2 - страница 5

– «А сколько у меня попыток?».

Какой смысл, спросишь ты меня, жить в крупном индустриальном городе и при этом крайне редко посещать величественные помойки каждый вечерок-другой? Никакого! И я о том же. Во люди дают! Рестораны, кино, парки развлечений – надоест на второй день. То ли дело запах технических жидкостей, горы скисшего металла, останки использованных вещей – это настоящий музей, демонстрирующий каждый день новую выставку городской жизни. Сразу видно, чем народ вечером занимался: кто-то купил новую машину, кто-то мебель, кто-то решил, что старые рваные трусы ему больше не идут, а кто-то просто имеет много денег. Интересно, какие энергетические затраты несет общество, перерабатывая собственный мусор. В целом всю отходную индустрию делят на два основных направления: органический цистез и, соответственно, неорганический девайринг. Думаю, пояснять в чем заключается отличие одного от другого в общем плане не нужно. Отмечу лишь, что фотосинтез – занятие крайне дорогое, поэтому выкидывать на улицу органику не стоит, за подобные растраты полагается штраф и довольно высокий. К тому же правительство и вправду прилагает немало усилий для сборки живого мусора. Тут тебе и ежедневные специальные грузовики, обслуживающие биоотходы каждого здания в городе, налоговые льготы для далеких провинциалов, и даже платные курьеры бегают по квартирам совсем ленивых горожан. Собранный мусор сваривают в простейшую биомассу на фабриках вторичного использования, а затем раздают по новой потребителям, которые кладут ее во всем известные синтезаторы и получают бургеры и хот доги. Наверняка Моли сказала бы характерное «дрянь», если попыталась описать подобную еду, хотя страшного во вторичке нет ничего. Лишь бы синтезатор оказался качественным. Но на все нужна энергия!

С рынком неорганических веществ все куда проще и привычнее. Классические отходы на Катрине разделять не принято, эта обязанность ложится на плечи сортировочных фабрик, расположенных как раз-таки на территории свалок, где автоматические линии сами раскидывают по сортам различные материалы. Опять же, в общем они делятся на два типа: поддающиеся переработке, так называемые вторенты (как правило простые вещи вроде металлов и несложных химических соединений) и неподдающиеся – первенты (сложная химия). Первенты направляются напрямую в центрифужное замешивание. Это такая шарообразная камера, в которой происходит вращение винегрета изо всякой гадости под действием какого-то типа излучения. После завершения процесса перерабатываемая масса превращается в землю, только в землю! Иными словами, становится полностью бесполезной и не представляющей никакой стоимости, но при этом безопасной и безвредной материей. Вторенты же проходят классические циклы переработки и используются повторно в производстве. Довольно просто, не так ли?

В Вестауне есть несколько свалок органики и неорганики, причем одна из них находится довольно близко к северным воротам, но я таскаю Эл на юг. Так как южный полигон самый крупный в городе, следовательно, он же самый «богатый». Поскольку романтику подобных мест почему-то полностью игнорирует общество, их укромно прячут под землей, ну или по крайней мере ниже нулевого уровня. Слишком шумно, слишком грязно, слишком пахнет – в общем, люди придираются к мелочам, но деваться некуда. Общественное мнение говорит уберите, значит надо убрать. Итак, южный полигон нашел себе пристанище в огромном котловане, который внешне походил на простой угольный карьер, где могли бы работать специальные экскаваторы размером с пятиэтажный дом. Эта выгребная яма практически касалась высокой стены города своей северной окраиной, подпиралась наружным «гетто» с востока и граничила с логистическим центром на западе. Сортирующая фабрика лишь торчала определенным компонентами где-то в центре, но основной массив машинного оборудования прятался под землей. Остальная территория полигона поделилась на несколько секторов, в каждом из которых не покладая рук трудились десятки рабочих, разъезжающих на погрузчиках из одного в другой, судя по всему, приводя хаос винегрета к некоторой собственной структуре. А вот с неба котлован прикрывался тремя огромными трубами, тянущимися к печально известной станции. Кстати, что по ним качали и зачем, было не очень понятно. Так же, как и назначение самой станции, надо полагать – она просто устарела и теперь не функционирует. Вот только почему трубы-то хранят? Каждый раз прихожу и каждый раз напоминаю себе задать этот вопрос двойняшкам. По периметру карьер ограждал не самый высокий на свете забор, связанный из простой проволоки и украшенный предупреждающими знаками, обещающие жирный штраф всем нелегальным искателям приключений. В былые времена я просто перепрыгивал через ограду, чтобы свободно ковыряться в любых кучах. Благо работникам присутствие посторонних на охраняемой территории не казалось чем-то требующим дополнительного внимания. Но нынче времена поменялись, теперь магистр Джек может просто выбивать ногой входную дверь, красуясь перед охраной специальным пропуском.