Представление продолжается… - страница 2

* * *

На круглом лепестке манежа капли горячей росы – то слёзы моей сегодняшней неудачи. Стонет саксофон в оркестре, вторя грустными нотами звону моих обручей.

Кончится представление, я зарою свою боль в опилки, и униформисты разбросают её граблями по всему манежу. – Пусть она никому не достанется!

* * *

Что такое звёздный час?

Может, это – когда тебя узнают всюду и показывают на тебя пальцем?

Или когда фамилия становится – именем?

А может, когда сердце вразнос и обручи вразлёт?

Скорее, когда звон железных колец совпадает с биением сердца. Тогда – победа! Тогда недалеко и до звезды, хотя бы на час, на миг…

* * *

Памяти И.Л. Ольховикова и А.Н. Кисс

– Не упади, прошу тебя…

Каждый «завал» – падение жонглёрского предмета на ковёр манежа – это лопнувший капилляр в сердце жонглёра.

– Заклинаю тебя, не упади!

Я столько репетирую, чтобы этого не случилось! Не упади!..

Лопаются, лопаются, лопаются…

– Прожектора мои, софиты, удержите Их. Сейчас всё зависит от силы вашего света, от милосердия неоновых пушек.

Я надеюсь на ваш свет, как на последнюю опору.

Удержите моё сердце от взрыва!

Не упади…те!..

Лопаются…

Лопаются тонюсенькие красные нити…

– Не надо падать, пожалуйста.

Мне больно потому, что держу вас над манежем своим сердцем…

Жонглёры умирают на удивление одинаково – когда делают последний в своей жизни «завал»…

Сердце, оно такое маленькое.

* * *

Кольца оттолкнулись от рук жонглёра и с весёлым звоном устремились вверх к куполу.

Жонглёр, хоть и улыбался, но глаза его стали напряжёнными.

– А-а, испугался?.. Боится, что мы его бросим!

Кольца, дурачась, вновь и вновь отталкивались от тёплых рук жонглёра, взлетали вверх, но каждый раз возвращались. Каждый раз сердце жонглёра учащённо билось, глаза становились напряжёнными. Он очень боялся, что кольца однажды взмоют к куполу и не вернутся.

Иногда кольца не давались в руки жонглёру. Они падали на мягкий ковёр манежа, весело катаясь и подпрыгивая.

Жонглёр очень огорчался. Тогда кольца торжествовали, догадываясь, что он боится их потерять.

За много лет кольца привыкли к жонглёру, поэтому каждый раз, покидая его, возвращались вновь.

А может они любили друг друга?..

Кто их разберёт. Они такие разные.

Кольца были сделаны из холодного металла. Жонглёр – из огорчений и тёплых надежд.

* * *

Хусаиновой Р.

Униформисты натянут тетиву стального троса. Старый «шпрех» привычно извлечёт из колчана программы стрелу твоего номера. Маэстро даст сигнал волшебными аккордами.

И будет твой полёт!..

Ты вонзишься в чьё-то нежное сердце, раня его своим отточенным совершенством. Оно будет пульсировать аплодисментами, и умирать от боли пережитого восторга.

* * *

Аплодисменты бывают разными.

Иногда они, как шторм, – бурлят, пенятся, накатываются волной, кружа голову и взвинчивая нервы.

Иной раз – как хлопья снега в новогоднюю ночь – долгие, спокойные, но желанные.

Бывают аплодисменты, как звук крыльев взлетающего голубя, одинокого «дикаря».

Так хочется закружить «хлопья» бураном. А одинокого «дикаря» приручить и отогреть у сердца.

* * *

Фокусник объявил:

– Почтеннейшая публика!

Я обладаю уникальным даром – становиться легче воздуха и взлетать к куполу цирка.

Всё зависит от ваших аплодисментов. Чем они сильнее, тем выше взлетаю.

Итак, я начинаю.