Почему же возникает необходимость в упокоении мёртвых? Дело в том, что люди, умершие не своей смертью, редко когда могут упокоиться самостоятельно. Для этого им нужна помощь живых медиумов-некромантов, у которых есть способность упокаивать души мёртвых. Неупокоеными остаются также те, кто завершили свою жизнь суицидом и те, кто умер от тяжёлой болезни в сильных страданиях, то есть, кто ушёл не в срок, от старости, а гораздо раньше, испытывая при этом страшную физическую и моральную боль. Пожалуй, вот три категории, когда мёртвые оказываются неупокоены, и им требуется помощь. Чтобы помочь им, Руководство наделило некоторых людей некромантическими способностями, которые способны передаваться по роду.
Так вот, я познакомилась со своим другом как раз тогда, когда он решил обратиться ко мне за помощью, как к некроманту. Я – медиум, мост между жизнью и смертью, и благодаря мне он смог рассказать свою историю во всеуслышание. Так пусть же она звучит набатом. Пусть она вдохновит тех, кто ещё только готовится встать на этот сложный путь – путь служения Родине, ибо нет дела благороднее этого.
Контакт между нами установился через фотографию.
После его смерти прошло всего шесть месяцев. Я увидела его портрет на билборде по дороге на работу, и сразу же определила, что этот человек мёртв.
Глядя ему в глаза, я ясно ощущала энергию потустороннего мира, исходящую от него. Я могла определить, как он себя чувствует, рад ли, страдает ли или, наоборот, счастлив. Он был спокоен и совсем не печалился, несмотря на жуткую смерть, которую ему пришлось принять. Его боль быстро ушла, вернее, её даже не было. Он сообщил, что даже не понял произошедшего с ним. Всё случилось очень быстро. Один миг – и всё, его уже ожидает жнец, чтобы посадить на поезд в мир Посмертия.
Через фото и зрительный контакт, я сразу же установила с ним связь, и он, обнаружив во мне способности, связался со мной. Я скажу честно: я вовсе не слышала голосов мёртвых, не видела призраков, и даже не воспринимала мыслей умрунов (умерших людей). Общение между нами происходило на каком-то непознанном уровне, особенности которого я так и не смогла определить. Возможно, это было общение через чистые чувства или архетипы, или то глубочайшее в подсознании, чему не дано названия ни в одном человеческом языке.
Молодой мужчина, который связался со мной, Ярослав, ставший для меня впоследствии лучшим другом, сообщил, что у него всё хорошо, и что он ни о чём не жалеет. Он хотел сказать своим родителям, чтоб они тоже не жалели о его смерти, ибо она была не напрасна. Хотя, эти слова вряд ли б утешили их, потому как нет утраты тяжелее, чем потерять своего ребёнка.
Соприкоснувшись с его сознанием, я не ощутила никакой тяжести, горечи, боли, которые сопровождали большинство потусторонних контактов. И я была рада за него, что он мог преодолеть весь негатив, неизбежно сопровождающий Переход, и воскреснуть для новой жизни с новыми силами.
К тому времени сеансы связи стали для меня привычными, и я не переживала так сильно о его судьбе, тем более, он сказал, что у него всё хорошо. Не осталось у меня привычного осадка горечи от внезапно и трагически оборвавшейся чужой жизни. А только свет, свет, свет… Мне казалось, всё его лицо светилось на портрете, а особенно выразительными были глаза, будто смотрящие в самую душу. Жаль, никто этого не замечал. Люди спешили на работу и по своим делам, и даже не обращали внимания друг на друга, куда уж на героев войны на билбордах. И никто даже не догадывался о том, что все они живы, живее всех живых, и вынуждены лицезреть этот позорный образ жизни своих бывших современников из другого мира.
