– Нет, но мы постучим, у нее сон чуткий, – я обрадовался, что молчание было прервано.
– Ну-ну! – сказал Консул и снова замолчал.
Когда мы вышли из машины, дождь уже кончился, стало свежо. На небе появились разрывы облаков. В них проглядывали звезды, а на южной стороне неба светилось мутное пятно, за которым угадывалась луна. Консул снял плащ, аккуратно его свернул и положил на заднее сиденье. Наташкин дом стоял перед нами огромной серой стеной. Все его окна были темны, а вокруг стояла такая тишина, что я услышал звон в ушах.
Подъезд был открыт, и мы поднялись на третий этаж. На стук никто не отозвался. Я приложил ухо к дверной панели, но внутри было тихо.
– Эту дверь мы без инструментов не взломаем, – сказал Консул, разглядывая замок при свете фонарика. – Ладно, пойдем на улицу.
Наташкин балкон был рядом с подъездом. Балконная дверь была приоткрыта, что меня сильно удивило, потому что рядом с балконом проходила водосточная труба, которую Наташка ужасно боялась, говоря, что залезть к ней в квартиру может самый бездарный альпинист. Поэтому на ночь она всегда закрывала балконную дверь и потом долго дергала ее, проверяя надежность шпингалета.
– Свети на трубу! – скомандовал Консул, погасив свой фонарик. Он засунул его в карман, как кошка прыгнул на стену, обхватил руками и ногами толстую трубу. Потом он протянул руку, схватился за скобу, которая крепила трубу к стене, и подтянулся. На уровне балкона Консул встал двумя ногами на одну сторону трубы, немного присел и прыгнул. Он сумел уцепиться руками за перила и через секунду уже стоял на балконе с зажженным фонариком.
– Иди к двери, – сказал он и скрылся в глубине квартиры.
В квартире пахло свежими котлетами. Я вошел в комнату и увидел Наташку, лежащую на диване. Вид у нее был совершенно безмятежный, она даже чему-то улыбалась во сне. Я потрепал ее за плечо, но она не реагировала. Приложив ухо к груди, я услышал очень слабое дыхание и редкие удары сердца.
– Ну что, все нормально? – спросил Консул. Он вошел в комнату, жуя котлету.
– Вроде спит, – сказал я, поглаживая Наташкины волосы. – Но разбудить ее не могу! Может, врача поискать?
– Не нужен ей врач. Так сейчас со всеми. Оставь ее, все будет нормально. Ну что, поедешь со мной?
– Подожди, что значит со всеми?
– Все спят, как твоя Наташка.
Я вспомнил Николая с Верой и задумался.
– Ты хочешь сказать…
– Я ничего не хочу сказать. Вернее, хочу сказать, что нам надо уезжать из Москвы.
– Зачем?
Я стоял около дивана совершенно ошарашенный, пытаясь хоть как-то привести в порядок свои мысли. Впрочем, мыслей почти не было. Мне просто хотелось, чтобы Консул мне что-то объяснил.
– У нас мало времени, – сказал Консул каким-то свистящим шепотом. – Я одно точно знаю, что из Москвы надо бежать.
– Давай ее с собой возьмем! – предложил я, стараясь не смотреть на Консула.
– Нет проблем, – неожиданно легко согласился тот. – Собери ее вещи и давай в машину. А я пойду вниз, во дворе много машин, займусь бензином.
В прихожей стояла большая спортивная сумка, с которой Наташка обычно выезжала со мной за город. Я быстро побросал туда кроссовки, куртку, на стуле нашел джинсы и какую-то кофточку, которые тоже полетели в сумку. Что еще? Я сел на диван, стал гладить Наташкины волосы. Ах, да, белье, носки… Тут вернулся Консул.
– Что ты там возишься? – спросил он, наблюдая, как я роюсь по ящикам комода.
