– У меня не было выбора. В парковочный сектор я не проникал, зато переговорил с якобы полномочным его представителем.
– Полагаю, ты встретился с портмейстером.
– Не знал, что вы с ним пересекались.
– Пару раз доводилось. Жуликоватый тип, однако лучше большинства предшественников. Мне показалось, он готов к разумному диалогу.
Дрейфус неловко переступил бы с ноги на ногу, если бы не парил у границы защитного поля.
– Надеюсь, что так.
Лицо Джейн, обычно бесстрастное, посуровело.
– Ты ведь не подстрекал его?
– Некогда осторожничать. Как только вскроется, что ультра сжигают анклавы, у Серафима и его дружков возникнут проблемы куда серьезнее моих туманных намеков.
Омонье сосредоточилась на показаниях датчиков. Глаза потускнели: на миг она словно унеслась от Дрейфуса на несколько световых секунд.
– Ты прав, времени нет. Маскировать катастрофу пока удается, но с каждым часом на нас сыплется все больше вопросов. Слухи просочились в другие анклавы. Люди чувствуют: что-то случилось. Рано или поздно кому-то захочется слетать и проверить, либо мы не сможем убедительно ответить на вопрос.
– Что тогда?
– Тогда начнется самое интересное, – мрачно предрекла Омонье.
– Выходит, хорошо, что я был настойчив и решителен. Если вы правы и Серафим отличается здравомыслием, может, мы чего-то добьемся.
– Том, ты с огнем играешь.
– Игру выбирали не мы, – напомнил Дрейфус. – «Доспехам» поручено вести ее.
Омонье промолчала. Дрейфус подумал, что разговор окончен, что Джейн забыла о его присутствии и сосредоточилась на огромном настенном дисплее, где постоянно менялось изображение. Такое уже случалось, и Том не обижался. Но когда Джейн заговорила снова, он понял, что верховный префект набиралась мужества, чтобы затронуть болезненную тему.
– Том, я должна кое-что тебе рассказать. Речь пойдет о скарабее.
– Хорошие новости? – спросил Дрейфус, хотя тон Джейн однозначно указывал на обратное.
– Нет, не хорошие. Точнее, непонятные, а для меня плохие по определению.
– Расскажите, в чем дело.
– Знаешь, что меня особенно тревожит? Не то, что скарабея не снимут. В компетентность Демихова я верю, возможно, больше, чем он сам. На команду лучше, чем у него, я и рассчитывать не могла.
– Так что вас тревожит? – тихо спросил Дрейфус.
– Что я не смогу видеть сны. Каково людям, которые не видят сны одиннадцать лет? Том, ты таких знаешь?
– Сны к вам наверняка вернутся.
– Гарантий нет. А если отдел моего мозга, который отвечал за сны, зачах от бездействия? Если его поглотил другой отдел? Так бывает. Мозг постоянно перестраивается.
– Сны к вам вернутся, – повторил Дрейфус, словно Джейн следовало утешиться его словами.
– Команда Демихова зарегистрировала структурные изменения, – проговорила Омонье после паузы. – Компоненты переместились. Я и сама это почувствовала. К чему приведут изменения, Демихов не знает.
– Разве Демихов не утверждал, что изучил скарабея вдоль и поперек?
– Нет, он лишь сказал, что однажды снимет с меня скарабея, мол, для этого его знаний достаточно.
Дрейфус вгляделся в устройство, прикрепленное к затылку Омонье. Размером с кулак, оно напоминало хромированного красного жука. Скарабей цеплялся за затылок ножками со стерильными зубцами, которые уходили Джейн под кожу.
– Почему сейчас? – спросил Том.
– Последние несколько дней получились сложными для всех нас. Из Демихова много не выбьешь, но я догадываюсь, о чем он думает. Уже известно, что скарабей имеет доступ к моему позвоночнику, чтобы анализировать состав крови. Еще у него, предположительно, есть полевой трал, и он чувствует, когда я начинаю засыпать. Лично я в этом не сомневаюсь: порой даже щекотно, он же будто пальчиками у меня в мозгу роется. По-моему, я хорошо его подпитываю. Том, он реагирует на уровень моего стресса. Что-то во мне переступило черту, и скарабей отреагировал соответственно.
