В ту ночь, когда он набил ее, я почувствовала, что она станет постоянным напоминанием о них. Я хотела этого – свидетельства, которое напоминало бы мне о том, что я не одинока, и что даже если наше совместное времяпрепровождение закончится, часть меня всегда будет принадлежать им.
Но теперь мне кажется, что все шрамы на моем теле – это следы чего-то или кого-то, кто причинил мне боль.
Я долго смотрю на тату, прослеживая взглядом в зеркале стилизованные двойку и четверку. Я до сих пор не знаю, что означают эти цифры и почему Мэлис выбрал их для меня, но, думаю, сейчас это не имеет особого значения.
«Все это не имеет значения, – с горечью напоминаю я себе, и в груди зарождается новая боль. – Для них это ничего не значило, так что и для меня не должно».
С силой встряхнув головой, я пытаюсь отогнать эти мысли. Вообще не хочу думать о братьях Ворониных. Чем скорее я смогу выбросить их из головы, тем скорее вернусь к нормальной жизни, какой бы она сейчас ни стала.
Я встаю под душ, полная решимости насладиться спокойствием в этой роскошной ванной комнате. Насадка для душа – одна из таких, которые я частенько видела в программах по благоустройству дома, которые так люблю смотреть. Напор воды идеальный, нагревается она до нужной температуры всего за несколько секунд.
В отличие от ситуации с моей квартирой, а именно лязгом труб и вечного ожидания.
На встроенной полочке в душе стоит несколько элегантных флакончиков, и я беру их, не торопясь мою голову, желая смыть с нее все следы пепла и сажи. Затем вытираюсь, морщась, когда мыло и горячая вода попадают на более свежие порезы, и после чувствую себя немного лучше.
Настоящим человеком.
Одежда, которую мне подобрала бабушка, не совсем подходит, будто кто-то просто угадал мой размер, но стиль не очень-то похож на мой. Льняные брюки с прямыми штанинами и рубашка на пуговицах. Они дороже и консервативнее всего, что у меня когда-либо было, но одежда чистая, а это все, что мне нужно.
Одевшись, я выхожу из спальни и осторожно ступаю в холл.
Едва закрываю за собой дверь, как тут же натыкаюсь на женщину, идущую по коридору.
– Ох, черт! – Я подпрыгиваю от неожиданности, прижимая руку к сердцу, а пульс сразу подскакивает. Похоже, я по-прежнему нервничаю из-за прошлой ночи больше, чем считала.
– Мне так жаль, – говорит женщина, и на ее лице возникает выражение досады. – Я не хотела вас напугать.
Она старше меня, но моложе Оливии, вероятно, ей под сорок. В руке у нее корзина с чистящими средствами, и, когда мое сердцебиение начинает замедляться до нормального уровня, я понимаю, что она, должно быть, горничная.
– Все в порядке, – говорю я ей. – Мне следовало быть внимательнее. Эм, вы не знаете, где моя… эм, где Оливия?
Она улыбается и вежливо кивает мне.
– Да, она внизу. Хотите проведу вас?
– О, нет, все в порядке. – Я быстро качаю головой. – Я не хочу мешать вам работать или типа того. Я сама ее отыщу.
– Как вам будет угодно. Просто дайте кому-нибудь знать, если вам понадобится помощь, – говорит мне горничная, а после продолжает свой путь по коридору.
Мне требуется пройти всего пару шагов в другую сторону, и я нахожу лестницу. Она широкая, с темными деревянными перилами по обе стороны, отполированными до блеска. Лестница покрыта роскошным ковром, выдержанным в бордовых и золотых тонах, и мне почти неловко наступать на него. Но я все же спускаюсь.
