Но я знала, что это будет ошибкой. Он впервые обратил на меня внимание, а я веду себя как дура. Я не переживу, если она скажет, что он смотрел на меня с таким видом, будто я пролила сливки на его сшитый на заказ костюм.
Вот бы вернуться в то время, когда он не знал о моем существовании.
Конец дня застал меня за нашим длинным общим столом, когда я сортировала пропуска. Моя диетическая кола нагрелась, и я считала минуты до того, как смогу лечь в горячую ванну с любовным романом, когда мой ноутбук пискнул, отмечая приход письма.
– Наконец, – вздохнула я. Я жду этого подтверждения весь день. Наконец-то я смогу пойти домой.
Или нет.
Рядом со мной зевнула и потянулась Пиппа. Уже стемнело, по пути до метро мы замерзнем и промокнем.
– Можем идти?
Мои плечи опустились.
– Это имейл от Энтони, – сказала я, хмуро глядя на экран. – Он хочет, чтобы я зашла в его кабинет перед уходом. Могу придумать сотню других занятий, которые мне больше по вкусу.
– Что? – сказала она, наклоняясь к моему ноутбуку. – Чего ему надо?
Я покачала головой.
– Понятия не имею.
– Разве у него нет часов? Мы должны были уйти двадцать минут назад.
Я быстро напечатала ответ и начала собираться на выход.
– Подождешь меня? – спросила я Пиппу.
Закрывая ящик, она печально взглянула на меня.
– Я тороплюсь, прости, Руби. Я ждала, сколько могла, но у меня куча дел.
Я кивнула, испытывая неловкость при мысли о том, что остаюсь так поздно одна в офисе наедине с Энтони.
По пустым коридорам я дошла до лифту и поехала на седьмой этаж.
– Руби, Руби, входи, – сказал он, прерываясь в процессе складывания вещей в коробку. Его что, уволили? Смею ли я надеяться? – Закрой дверь и присаживайся.
Я не смогла сдержать недовольную гримасу.
– Но никого нет, – ответила я, оставив дверь открытой.
– Почему твои родители назвали тебя Руби? – спросил он, внимательно рассматривая мое лицо.
Я нахмурилась еще сильнее. Что?
– М-м, на самом деле не знаю. Думаю, им просто нравилось это имя.
Энтони придерживался нескольких старых деловых правил, одно из которых заключалось в том, что на столике рядом с его рабочим местом всегда стоял хрустальный графин со скотчем. Он пил?
– Я тебе когда-нибудь говорил, что мою бабушку звали Руби?
Я уставилась на скотч, пытаясь вспомнить, на каком уровне он был, когда я последний раз сюда приходила.
Энтони обошел свой стол и сел на угол рядом со мной. Его бедро прижалось к моей руке, и я отодвинулась.
– Нет, сэр. Не говорили.
– Нет-нет, не называй меня «сэр», – отмахнулся он. – Мне начинает казаться, что я твой отец. Зови меня Энтони.
– Хорошо. Простите… Энтони.
– Я не твой отец, знаешь ли, – сказал он, подавшись на мне. Повисла многозначительная пауза. – Недостаточно стар для этого.
Я попыталась скрыть охватившую меня дрожь. Почти уверена, что если бы это было возможно, Энтони бы в буквальном смысле просочился под стол, растекся лужей у моих ног. И заглянул бы мне под юбку.
– Но я позвал тебя не для этого. – Он выпрямился и взял папку из стопки документов на столе. – Я позвал тебя, потому что в наших планах есть кое-какие изменения.
– Да?
– Кое-что произошло, поэтому я не еду в Нью-Йорк.
А мне какое дело? Он что, правда думает, будто я до такой степени волнуюсь, что ему нужно лично меня об этом проинформировать?
Я сглотнула, пытаясь изобразить заинтересованность.
– Нет?
– Нет, – подтвердил он, улыбаясь с видом, который должен был выражать великодушие и снисходительность. – Едешь ты.
