– А где сейчас ваша матушка?
Роза и виду не подала, что заметила преподанный урок, – она продолжала атаковать еду, словно это были вражеские укрепления.
– Мама не завтракает, – объяснила она с набитым ртом. – У нее слабые нервы, и ранний подъем на них плохо действует. Ей нужно время, чтобы свыкнуться с Лондоном.
Александра подождала, не последуют ли комментарии со стороны лорда Килкерна, но тот так и не соизволил появиться из-за газеты.
– Давно вы в Лондоне?
– Десять дней. Кузен Люсьен за нами присматривает.
– Как мило с его…
– За вами присматривает мисс Галлант, – отрезал граф, не опуская «Таймс». – Я вас только терплю.
Глаза девушки наполнились слезами.
– Мама говорила, ты будешь нам рад… ведь больше никого у тебя нет!
Тяжелая газета хлопнула по столу. Александра на всякий случай решила не вмешиваться: очевидно, за этим коротким обменом репликами скрывалось нечто большее, чем просто слова.
– Перемены всегда даются нелегко, – произнесла она так кротко, как сумела.
С минуту лорд Килкерн молча смотрел на нее. Желание дать выход гневу боролось в нем с требованиями элементарной вежливости.
– Мисс Галлант права, – наконец сказал он и поднялся. – Прошу извинить меня.
Он ушел, по пятам преследуемый невозмутимым Уимблом.
– Боже, какое счастье! – прошептала Роза, когда дверь за ними закрылась.
– Да, человек он… резковатый, – рассеянно согласилась Александра, размышляя над тем, что так взбесило графа. Неужели случайная фраза о том, что у него больше никого нет? Как это – никого? И как же тогда все эти слухи о кутежах с дамами полусвета?
– Он просто ужасен! – затараторила Роза. – Я думала, вы с порога покинете нас! Знаете, он в первый же день уволил мисс Брукхоллоу, а ведь она служила у нас целый год! Те, что приходили после нее, были несносны!
– Чем же?
– Старые, сморщенные и злые. Но они не долго меня мучили – стоило им сказать слово не к месту, и кузен Люсьен начинал ругаться такими словами, что они немедленно требовали расчет. Мне ничуточки не жаль, что их больше нет.
Александра помолчала, обдумывая так охотно и непосредственно выданную информацию.
– Ладно, все в прошлом, – согласилась она, – отныне дела пойдут иначе.
– Так вы остаетесь?
Хороший вопрос.
– Остаюсь… пока, – ответила она осторожно.
– Слава Богу! – воскликнула Роза.
– Что ж, закончим завтрак, поднимемся к вашей матушке пожелать ей доброго утра… – Александра запнулась, глянув на оборки и перья, – а потом займемся делом.
Люсьен вытянул рапиру из внушительной, черного дерева трости и внимательно осмотрел ее, потом поднял глаза на счастливого обладателя оружия.
– Этим можно разве что поцарапать, Добнер.
– Перестань, Килкерн! Согласись, ты держишь в руках шедевр.
Короткие толстые пальцы потянулись к рапире, но Люсьен быстро ее отдернул. Он не позволял себе срывать раздражение на домашних, но, однако, правило не распространялось на друзей.
– Такой шедевр может однажды надоесть владельцу до смерти – прости мой сухой английский юмор. Я предпочитаю клинок короче, зато крепче.
– В самом деле, чем крепче, тем надежнее, – поддержал голос от дверей.
– А, это ты, Роберт… – буркнул Люсьен с неудовольствием. – Если уж на то пошло, настоящий мужчина от природы снабжен крепким и надежным оружием.
Не хватало еще, чтобы здесь собрались все его приятели до единого! Этим утром он был слишком рассеян для обычной дружеской пикировки и как раз поэтому вступил в разговор с Уильямом Джеффризом, лордом Добнером, известным тугодумом.
