– Я бы с удовольствием, матушка, ноги сами несут меня.
– Иди, иди, плутишка, – улыбнулась герцогиня, – вижу, не сидится тебе со мной.
Луи поцеловал руки матери и, попрощавшись, ушел. Он вылетел из комнаты и, энергично шагая, направился по галерее. Нигде не находя Леонору, он осведомился о ней у дворецкого. Оказывается, Леонора поехала кататься верхом, да еще не одна, а с виконтом. Луи немного удивился, впрочем, это известие его мало встревожило, потому что он знал Люсьена как свои пять пальцев. Да, но ведь Леонора – другое дело. И все же Луи не расстроился и медленно побрел к себе, не желая скакать вдогонку, хотя в первый момент у него появилось именно такое желание.
Видно, богу было угодно, чтобы его светлость еще раз встретился с Мари. Юноша, не спеша и вздыхая, шел по галерее, по которой он недавно бежал быстрее ветра в поле. Мимо него прошла какая-то фигура, точно тень. Возможно, Луи и не заметил бы ее, если бы тень не вздохнула. Юноша вздрогнул и обернулся. Он тут же узнал горничную.
– Эй, – тихо позвал он, но ответа не получил.
Маркиз бросился к девушке и остановил ее.
– Ты что молчишь? – спросил он.
Мари стояла с опущенной головой, тогда Луи присел, чтобы заглянуть в ее лицо.
– А почему у нас слезы? – задорно спросил он, делаясь вновь веселым. – Неужели ты все еще дуешься на меня? Будет… ничего ужасного не случилось.
Мари медленно подняла на него глаза, полные самых горьких слез, и не смогла ответить. Ее губы задрожали, а слезы покатились по щекам.
Луи, ровным счетом ничего не понимая, взял ее за руку и повел в свой кабинет. Девушка не сопротивлялась, но за всю дорогу не проронила ни слова, хотя маркиз и пытался выяснить причину ее страданий.
Оказавшись у себя, Луи усадил Мари в кресло и в очередной раз спросил:
– Да что случилось-то? Какого черта ты разводишь сырость?
Мари, мужественно удерживая слезы, вытерла глаза платочком и едва слышно проговорила:
– Обещайте, что будете искренни со мной…
– Не понимаю, о чем это ты.
– Вы будете откровенны? – настаивала Мари.
– Хоть и не знаю, в чем дело, но обещаю, уж больно не нравится мне такое предисловие.
Не сводя с него пристального взгляда, Мари продолжала:
– Это правда, сударь, что вы разыгрывали влюбленного, чтобы в пьесе все выглядело натурально?
– Мари… – опешил маркиз, – что ты говоришь? Что за бред?
– Ответьте мне, сударь. Вы нарочно все подстроили? Вы играли со мной?
– Откуда такие мысли, душа моя? Пьеса давно сыграна, а мы все равно вместе. О чем речь?
– Луи, я хочу, чтобы вы сказали правду. Я поверила вашим словам. Неужто они ничего не значили, а были только средством добиться меня? Скажите мне, я умоляю.
– Ну, во-первых, откуда появились эти мысли? Еще полчаса назад я не замечал в твоих глазах ни капли отчаяния, и что я вижу теперь?
– Хорошо, если вы хотите, я скажу, но вам не будет это приятно.
– Говори же, я должен знать…
– Леонора мне сказала. А ей это известно только от вас.
– Это она так сказала? – удивился Луи.
– Да.
– И ты, конечно, поверила всем ее словам. О, женщины!
– Я хочу знать правду. Говорили вы так или нет?
Луи стал нервничать. Он заходил по комнате, подошел к столу, схватил перо, повертел его в руках и бросил. Затем решительно заговорил:
– Абсолютно не имеет значения, что и кому я говорил, важно лишь то, что мы чувствуем. А это, надеюсь, не вызывает сомнений?
– Значит, она сказала правду? – с ужасом прошептала Мари.
