Преображение мира. История XIX столетия. Том I. Общества в пространстве и времени - страница 29

. Все эти тексты объединяет пафос первооткрывателя, постепенно утерянный в последующих поколениях путешественников и едва ли ощутимый сегодня. Общим для всех авторов (за исключением неоднозначной фигуры авантюриста Бёртона) является взятое ими на себя обязательство придерживаться строгой научности. Многие из этих «больших» путешествий были проектами молодых мужчин, которые намеревались таким способом заложить основу своей последующей академической карьеры. На протяжении столетия после поездки Гумбольдта в Америку, более чем когда-либо ранее или позже, наличие за плечами ученого опыта путешествий служило в Европе источником его научного авторитета.

Иначе, чем в эпоху раннего Нового времени, в XIX веке во все большем количестве в Европу прибывали заокеанские гости, которые впоследствии рассказывали соотечественникам о своих впечатлениях: китайские посланники, японские министры, индийские и североафриканские ученые, король нынешней республики Ботсвана и, наконец, такие представители восточных монархий, как султан Османской империи (Абдул-Азиз в 1867 году по случаю проведения Парижской всемирной выставки стал первым турецким главой государства, посетившим христианскую Европу), иранский шах Насер ад-Дин Шах, который посетил Европу трижды (1872, 1878 и 1889) и собственноручно или через помощника записывал впечатления путешественника в дневник, или король Сиама Чулалонгкорн, необыкновенно внимательный наблюдатель, впервые побывавший в Европе в 1897 году84. Азиатские ученые, такие как бенгалец Рам Мохан Рой, который в 1831 году прибыл в Англию и умер в 1833 году в Бристоле, или китайский чиновник Ли Гуи – первый китаец, совершивший в 1876–1877 годах кругосветное путешествие и опубликовавший об этом свой дневник, – повлияли на восприятие Запада в своих странах85. Выдающаяся литература путешествий и взаимных наблюдений возникла и в Восточной Азии. К примеру, Фу Юньлун, посетивший в 1887–1889 годах по поручению китайского правительства Японию и Северную Америку и впоследствии возглавивший отдел военного министерства, написал обширный страноведческий труд о Японии в тридцати томах. Японцы не менее подробно докладывали о восточноазиатском континенте86.

Самый большой поток иностранных путешественников в Европу, естественно, составляли американцы, жители как Латинской, так и Северной Америки. Некоторые из них искали корни своей культуры, а другие – во главе с Марком Твеном – путешествовали по «старому миру» с твердым убеждением, что представляют лучший и более молодой мир. Во второй половине XIX века путешествующим писателям-европейцам не было необходимости выдумывать «чужеземные зеркала» в стиле «Персидских писем» (Lettres persanes, 1721) Шарля Луи Монтескье, в которых они могли бы опознать себя, увидеть свое отражение искаженным до неузнаваемости или, наоборот, до сатирической схожести. Остальной мир уже начал сам выражать свое собственное представление о Европе. В этом процессе участвовала и литература колоний, раньше всех в Британской Индии – колониальной территории с наиболее европейским по характеру образованным слоем населения и с самой оживленной политической и литературной общественной жизнью87. В XIX веке азиатские отклики о Европе еще не объединялись в систематическую «науку о Европе», которую можно было бы сопоставить с европейской ориенталистикой. Одна только Япония обладала соответствующей основой в виде «исследований Голландии» (