Э. Крик был одним из последних ярких представителей того направления, которое в истории философии называется «философией жизни». Вошедший в моду после войны экзистенционализм объявил это направление «устаревшим», хотя в философии не бывает устаревших идей – происходит их «вечное возвращение».
Мы сравнивали Э. Крика с Джордано Бруно, но оба они испытали на себе сильное влияние Парацельса (1493–1541). С Парацельса и ведет свое начало философия жизни (если не считать ее древнегреческих предшественников, особенно Эмпедокла). С Парацельса началось и разделение натурфилософии на натурфилософию органического и натурфилософию неорганического. Последняя была представлена такими именами как Леонардо, Галилей, Декарт, Ньютон, механистический подход которых Э. Крик подвергал критике как неприемлемый.
Э. Крик сам выводил свой панбиологизм от Парацельса, витализма, первым теоретиком которого был француз Луи Дюма (1765–1813), и натурфилософии эпохи романтизма, представителем которой был Лоренц Окен (1779–1851).
Создателями современной философии жизни считаются Шопенгауэр и Ницше, ее расцвет связывают с именами Вильгельма Дильтея (1833–1911), Георга Зиммеля (1858–1918), Анри Бергсона (1859–1941), Людвига Клагеса (1872–1956) и Германа Кейзерлинга (1880–1946).
Можно ли назвать философию Э. Крика расовой философией? До какой-то степени, да. Она была расовой в своей теории познания, но переставала быть ею, когда вступала в область непознаваемого. Как ни стремился Э. Крик к цельности, его практический и чистый разум, если использовать категории Канта, вступали в противоречие друг с другом: практический разум мыслил расовыми понятиями, а «чистый» очищал себя от них.
Это противоречие преодолел П. Шассар. Свой полигенизм в вопросе о происхождении рас он смело вознес на метафизический уровень и неустанно доказывает, что в основе мироздания лежит не одно какое-то начало, а несколько. Те, кто придерживается таких же взглядов, предпочитают теперь называть Вселенную по-латыни не «Универсум», а «Плюриверсум».
Философские установки Э. Крика неизбежно сказывались и на его педагогических идеях. Поэтому на аналогичный вопрос: Можно ли назвать педагогику Крика расовой педагогикой? приходится тоже отвечать с оговорками.
Подобно тому, как различают объективных и субъективных идеалистов, расовый подход можно делить на объективный и субъективный подход. Крика по этой классификации следует считать субъективным. Хотя он и признавал, что решающую роль в истории играет «специфическое мировоззрение народа» и что «мировоззрение нельзя выбрать свободным волевым решением», тем не менее, в вопросе о формировании этого «специфического мировоззрения» он занимал не очень четкую, а посему шаткую позицию.
Его борьба с «биологическим детерминизмом» была, в сущности, борьбой двух уклонов от истины, лежащей посередине. Биологический детерминизм плох, если понимать биологическое начало как чисто животное. В таком виде оно, если не вмешается опытная рука педагога, способно породить только чертополох, как говорил Макаренко. Но ведь в природе произрастает отнюдь не один чертополох.
Выступая против биологического позитивизма, Крик разошелся во взглядах и со своими союзниками из лагеря неовиталистов, в частности, с Фридрихом Альвердесом. Крик сомневался, стоит ли вводить в биологию телеологический момент в виде энтелехии в толковании Г. Дриша. Всякая предопределенность претила Крику как нечто, стесняющее человеческую волю, отсюда и его крайне негативное отношение к 0. Шпенглеру. В наше время П. Шассар тоже всячески пресекает «финализм» как один из атрибутов христианского мировоззрения.
