– Так у меня все, – выдохнула акушерка.
– А можно встать? – тихо спросила.
– С ума сошла? – накричала на меня врач. – Еще четыре часа только горизонтальное положение. Хочешь кровью истечь?
– Я хочу к дочке, – проскулила.
– Сейчас мы тебя переложим на кушетку, еще час ты докапаешься у нас, потом снимут капельницу, отвезут в послеродовую палату, а уже туда тебе принесут дочку.
Меня переместили на кушетку, достали катетер, иглы из спины, оставили только капельницу в вене, и мы с малышкой остались одни. Она даже не плакала, просто спала. А мне безумно хотелось встать, но силы покидали меня, и я провалилась в сон.
Открыла глаза уже в лифте. Спросила, оказалось, что меня уже везут в мою платную палату, где ждет мой врач.
– Н-да, заставила ты меня вчера побегать, Елена. – уже в палате начал отчитывать врач.
– Твой муж тут чуть все отделение не разнес, кстати, он сейчас спит в моем кабинете, пришлось его накачать успокоительным.
– Я хочу к дочке, – тихо пробормотала.
– Ты в себя приди, а ребенка тебе, так, ты родила в четыре утра, значит, примерно в одиннадцать принесут. Завтрак попрошу подать тебе в десять. Много не гуляй, гемоглобин – штука коварная.
– А почему так поздно? – грустно спросила.
– Надо малышку обследовать и прививку сделать. А там и твой благоверный отоспится, тоже к вам придет. Всё. Спи.
Врач ушел, а мне не спалось. Я ворочалась часа полтора, а потом не выдержала, и медленно поползла в душ. Стоя под струями теплой воды, я заметила окровавленное дно душевой кабинки. Последнее, о чем я подумала, перед тем, как свет погас «Неужели я больше не увижу малышку?».
Когда я снова открыла глаза, перед глазами был снова белый потолок, я лежала, рядом противно пищал какой-то прибор, рука болела.
– Она очнулась, – сказал женский голос, удаляясь.
– Я же сказал спать, ты зачем в душ поплелась? – ворчал надо мной Анатолий Евгеньевич.
– А что со мной? – взволнованно спросила. – Я кормить смогу?
– Не волнуйся, это просто витамины, – пояснил врач, кивнув на капельницу. – Ты от переутомления потеряла сознание.
– Я видела много крови.
– Это нормально. Виктор, можете подойти.
Ко мне медленно приблизился Вик, на руках он держал наш кулечек.
– Она красавица. Спасибо тебе, – тихо прошептал он, и коснулся губами маленькой щечки.
Малышка завозилась и захныкала.
– Ну что, папочка, пока мама отдыхает, давайте научу менять памперс, подмывать и переодевать, а потом аккуратно приложим к маминой груди, чтобы девочка покушала.
С блаженной улыбкой наблюдала, как наш папочка предельно сосредоточенно проводит манипуляции, которые показывал Анатолий Евгеньевич. Ничего умилительнее я еще не видела за свои годы.
– Как хотите назвать?
– Галочка, так звали мою бабушку, – раньше Вика ответила на вопрос, заставив мужчин обернуться.
– Очень редкое имя сейчас, – задумчиво пробормотал врач.
– Моя бабушка была невероятно сильным и прекрасным человеком, хотя судьба ее никогда не была легкой.
– А папа согласен? – ехидно спросил Анатолий Евгеньевич.
– А что папа может решить? Если мама столько времени мучилась? – немного грустно ответил Вик.
– Если хочешь, я готова к переговорам, – нежно улыбнулась мужу.
– На этом я вас оставлю, – сказал врач, снимая капельницу.
Не прошло и пары минут, как мы остались втроем – своей маленькой семьей. Муж передал мне наш кулечек, помог его приложить.
“Теперь наша жизнь точно не будет прежней!” – думала я, глядя, как малышка причмокивала у меня на груди.
