- Агния, опять игру со мной затеяла? Так знай же: я не люблю, когда из меня пытаются вить веревки. И у тебя ничего не получится. Какими бы женскими чарами ты не пыталась меня околдовать, я не поддамся.
- Я ничего такого не пыталась…
- Конечно, не пыталась. Просто надеялась отстрочить свое прибытие в столицу и вообще попробовать сбежать по дороге.
- Как?…
- Ты для меня как открытая книга. Я давно за тобой наблюдал, Агния, и знаю все твои уловки. Но я великодушен. Смотри, готов принять у себя и твою подругу и тебе навстречу пойду. Езжай с ней в повозке. Но не думай сбежать, Агния. Моей доброте есть предел.
Вениамин Гаврилович только произнес последнюю фразу, развернулся и взмахнул в небо словно птица. Я только вскрикнуть успела и тут же упала, лишившись чувств.
- Стой, стой, ты сейчас это серьезно? - я ошалело уставилась на Марьюшку. Сомневаться в ее адекватности не хотелось, но в то, что она мне говорила, верилось с трудом.
Наше путешествие длилось уже больше двух суток и я начинала стонать на любую кочку, что встречалась на нашем пути. Вот как они по такой дороге то ездят? Все скрипит, трясется, сиденья деревянные в прямом смысле этого слова. Поскольку путь наш пролегал из глухих окраин и само поселение было довольно бедным, никаких меховых накидок на лавки, не предоставили. Да и вообще, должны ли были? Мне хотелось верить, что да, но может, я глубоко заблуждалась. Не так долго успела прожить, мало что изучила. Все было терпимо до того момента как мы не сошли с хорошей тропы на боковую. Она была узкая, вся в колдобинах и проросших вековых корнях. Я переживала, что повозка может развалиться от любого неосторожного движения, про какие удобства могла идти речь? В канаву бы не свалиться, да зубы не раскрошить от тряски, и уже хорошо будет.
Марьюшка сначала пыталась уйти от разговора со мной. Но я не отступила. Мне нужно было разобраться в том, что вообще произошло. Кем являлся Вениамин Гаврилович? Можно ли с ним как-то бороться? Мне претила мысль, что он видит во мне простушку, которая готова выпрашивать его внимание и ждать его ласки. Пускай себе оставит! Обходилась как-то ранее и сейчас мне это добро без надобности.
Моя спутница старалась сделать вид, что резко лишилась слуха. Да и немой заодно заделалась. Я наседала, а она все больше закрывалась от меня. Может испугалась чего? Или гневалась на меня, что ее жизнь так резко изменилась. Раньше жила себе под защитой отца, а теперь то все, практически сама себе предоставлена оказалась. Да, я, конечно, собиралась за ней присматривать, но все равно была ей чужой, пришлой как она сама сказала.
Марьюшка весь первый день молчала. Перекусила сухой лепешкой, когда мы остановились на отдых, да запила простой водицей, что набрала с родника, который чудесным образом оказался рядом с местом привала.
Я тоже лепешку грызла. Мне после встречи с Вениамином Гавриловичем пироги да булки в рот не лезли. Хотелось бы похлебки какой наваристой, да в дорогу такую пищу не взять. Поэтому пришлось сухомяткой давиться.
Я немного прошлась по редкому лесочку. Бесцельно шла, просто чтобы голову немного прочистить. Хотелось разобраться в собственных чувствах и мыслях.
Злости не было. Но вот глухое отчаяние билось в глубине души. Вроде ничего плохого со мной не происходило. Я не голодала, не ночевала под открытым небом. Вообще была жива и спасибо за это высшим силам или что там мою душу в это тело принесло. Вот тут тоже вопрос возникал, а куда подевалась та, другая версия меня? Та, что жила в этом мире, была его частью, и пыталась прикрепиться к самому влиятельному мужчине в этой округе? Вопросы, на которые мне, очевидно, уже не получить ответов. Просто оставалось надеяться, что с ней было все в порядке, и она нашла свое новое место.
