Кадр сменился и уже следующая картина развернулась у меня на глазах: Вениамин Гаврилович сидел вполоборота ко мне. На нем белая рубашка, коричневые штаны с подтяжками и высокие черные сапоги. За спиной какая-то черная ткань, прикрепленная к потолку. Она движется вместе с ним и повторят все движения, как будто является частью его тела. К нему подошла Мила, наклонилась и что-то прошептала на ухо. Вениамин отрицательно махнул головой, но девушка настойчива. Она как бы невзначай провела рукой по его груди и наклонилась еще сильнее. Ее губы в сантиметре от его лица. Они мило воркуют, а я остаюсь невольным наблюдателем этой сцены. Мне неприятно. Я хочу отвернуться, но все равно продолжаю смотреть. Как это вульгарно! В какой-то момент картинка меняется. Я оказалась рядом с этой воркующей парочкой и уронила поднос с напитками прямо на Милу. Она прошипела на меня, замахнулась чтобы ударить, но вместо этого отлетела в другой конец комнаты. А я же в это время оказалась на коленях у Вениамина Гавриловича. Нежно вытерла места, куда попала жидкость. Щеки горели. Рука с полотенцем дрожала и я постаралась ее спрятать. Трясло меня не от страха. Это другое чувство. Мужчина с виду спокоен, он глубоко дышит. Но я чувствовала как сильно и быстро билось его сердце. Моя близость так же сводит его с ума как и меня. Я взглянула на него и утонула в его глазах. Странный цвет. Ни на что не похожий. Он как расплавленный мед, затягивает в свою трясину. Я посмотрела на губы. Сама не решилась. Ждала его инициативы. Но он не двигается. Тогда, отбросила свою скромность. Потянулась за поцелуем, не осознавая что вообще творю и с кем нахожусь. Поцелуй обжигает, я тихо выдохнула, судорожно глотнула воздуха и снова к нему потянулась. Но в этот момент проснулась.
В голове было пусто. Я пыталась цепляться за ускользающее ощущение чужого тепла. Но оно растворялась без следа.
Что это? Как это? Невозможно! Я и Вениамин Гаврилович…. Да мы на дух друг друга не переносили в моей реальности. А тут разок встретились, он мне нагрубил, я ушла. Какие могут быть поцелуи между нами? Что за воспаленные фантазии поселились в моей голове? Или все же прав был дядя Ефим и не просто так ко мне этот мужчина нахаживал и заказами закидывал? Только после сна я осознала как сильно буду скучать по дяде Ефиму. Интересно, ему уже рассказали какое несчастье со мной приключилось? Будет ли он хоть изредка обо мне вспоминать или вздохнет с облегчением, что никто больше не станет упрашивать продать тот или иной товар после закрытия? От этих мыслей у меня потекла слеза по щеке. Все же сколько себя не настраивай, а смириться с новой жизнью не так просто. Отпустить воспоминания никак не выходит, но надо приспособиться и идти вперед. Я утерлась. Легонько похлопала себя по щекам, чтобы прийти в чувства и пошла на поиски Марьюшки. Нужно было отплатить долг за гостеприимство и двигаться дальше.
Я надеялась быстро со всем разобраться и уйти дальше искать свое предназначение. Но Марьюшка с Захаром сговорились за моей спиной и решили приютить на время. Девушке не хватало женской руки в помощь по хозяйству. Захар рано потерял жену. Та умерла сразу как дочерью разродилась. А потом и дар у Марьюшки открылся и все в деревеньке вообще старались их стороной обходить. Вот вроде в спину обидные слова кидали, а как горе какое приключалось, так ночью по темноте, приползали с мольбами и просьбами будущее посмотреть да совет дать. Так что житье семьи было терпимым, хоть и не очень радостным.
