Преступление в Блэк-Дадли - страница 66

Уайетт прислонился к дубовой панели, скрестив руки и свесив подбородок на грудь. После инцидента в пивоварне он стал особенно угрюмым и молчаливым. Мистер Кэмпион тоже был необычайно тих, на его лице читалось беспокойство. Мегги и Энн держались вместе, явно очень напуганные, но обе молчали и даже не двигались. Крис Кеннеди кипел от бессильной ярости, а Мартин Уотт был настроен поспорить.

– Не знаю, что за правила у этой идиотской игры, но, как бы то ни было, пора ее заканчивать! Да будь ваш треклятый шеф хоть самим Пу-Бо Великим, плевал я на него; но если он думает, что может сколь угодно удерживать девятерых уважаемых граждан в Саффолке и выйти сухим из воды, то он сумасшедший, вот и все, что можно сказать! Это дело будут расследовать, и как вы думаете, что тогда произойдет?

Мужчина не ответил, но улыбнулся, и было в этой улыбке что-то очень неприятное и пугающее.

Продолжить Мартину помешали топот снаружи и внезапное появление мистера Бенджамина Долиша собственной персоной. За ним следовал Гидеон, бледный, одеревеневший после всех событий, но сардонически улыбающийся этим своим округлым ртом, который так раздражал Эббершоу.

– Послушайте меня, сэр, – сказал Мартин Уотт, – пришла пора говорить начистоту. Может, вы и преступник, но даже преступники не должны себя вести как умалише…

– Помолчите, молодой человек. – В просторной комнате глубокий бесстрастный голос Долиша прозвучал особенно гулко, и юноша тотчас же обнаружил, что к его ребрам приставлено дуло револьвера.

– Заткнись, – прошептали ему на ухо, – иначе тебя заткнут.

Мартин вновь погрузился в беспомощное молчание, а немец продолжил. Он почти не моргал, его тучное багровое лицо по-прежнему ничего не выражало, наполовину скрытое тенью. Долиш переводил пристальный взгляд с одного на другого, будто изучая каждого по отдельности, но ни лицом, ни поведением не выдавал своих выводов.

– Итак, – сказал он, – я смотрю на вас и вижу сплошь юнцов, поэтому ваша глупость меня больше не удивляет. Вы ничего не знаете о жизни, вот и действуете безрассудно.

– Если вы пришли, чтобы насмехаться… – выпалил Мартин, но прижатый к ребрам пистолет заставил его замолчать.

Немец продолжал своим суровым голосом, словно его никто не прерывал:

– Прежде чем объяснить, что я собираюсь делать, расскажу все с самого начала. Это для того, чтобы никто из вас не думал, будто мое поведение лишено оснований. Итак, начнем. В пятницу вечером в этом самом доме, пока вы играли в потемках с древним кинжалом из гостиной, был убит полковник Кумб. Его зарезали тем самым кинжалом.

Это объявление стало новостью для некоторых из присутствующих – Долишу хватило быстрого взгляда, чтобы прочесть это по их лицам.

– Я не стал сообщать, что это убийство, – продолжил он, – тогда у меня было на это несколько веских причин. Расследование смерти Кумба доставило бы мне крайнее неудобство, поскольку он работал на меня, а я не терплю вмешательства в мои дела. Не важно, частное вмешательство или государственное. Кроме этого, меня больше ничего не интересовало, но нужно прояснить, что человек, убивший Гордона Кумба, – хоть я и не знаю, кто именно это сделал, – этот человек сейчас здесь, передо мной. Я знаю это, потому что в ту ночь никто больше не заходил в дом и не выходил из него по сей день. И даже не будь у убийцы идеального алиби, я бы не поверил, что это был один из моих людей.