– Если вы имеете в виду мадам д’Орсо и хотите со мной поговорить о ней, то я вам скажу, что…
– Да, поговорим именно о ней, о твоей прекрасной мадам д’Орсо и о твоём шикарном времяпрепровождении у этой дорогой во всех смыслах малышки, как бы ты сказал своим высоким стилем. Стиль! Ещё одно дурацкое слово. Тебе уже известно, что особняк д’Орсо некоторые персоны избрали местом, где очень удобно повеситься.
– Я знаю это, мой дорогой Роже, но…
– И кто это там вешается…? Я бы понял и не имел никаких претензий, если бы этот акт любовного экстаза совершил какой-нибудь приличный человек, парижанин с приличной репутацией… или добрый, но запутавшийся мещанин из провинции… из Нормандии, например… ладно, куда ни шло… Но граф, который на самом деле является и не графом вовсе, а обыкновенным мошенником, этакой разновидностью итальянского Казановы и Калиостро польского разлива и… твоим соперником, без сомнения, на ложе одной парижской дамы странного сословия.
– Нет, не совсем так, я лишь в некотором роде сменил его на этом посту.
– Так же, как Людовик XV сменил Фарамонда, первого французского короля, правившего аж в восьмом веке. Неважно, царили вы вместе или последовательно. Важно, что уж слишком часто мелькает твоё имя, и заодно, кстати говоря, и моё, так как я имею несчастье быть твоим дядей по отцовской линии и носить одну и ту же фамилию, в деле, где фигурируют распутница и иностранный интриган.
– Не беспокойтесь, ко мне не будет вопросов, так как…
– На самом деле, это уже слишком! Сблизиться с распутной женщиной лишь только потому, что она популярна среди мужчин, в то время как можно было попробовать найти в высшем свете настоящую жемчужину… Послушай меня! Ты походишь на тех провинциалов, что предпочитают элегантный и модный отель, где их травят всякой дрянью, честной гостинице с превосходной кухней. Решительно, месье мой племянник, ты так похож на этих дураков.
– Но не столь глупый, как вы тут описываете, так как я порвал с Джулией.
– Полноте! Действительно…?
– Полностью, радикально и окончательно. Если этих трёх наречий вам не достаточно…
– Но если… но если только…. Я думаю, что у тебя хватит здравого смысла, чтобы не пытаться посмеиваться надо мной и не принимать меня за комедийного дядюшку. Тогда, это заявление можно принять за…
– Это совершенно искренне, уверяю вас.
– Похвально, признаю свою ошибку, так как девица эта действительно красива… даже очень красива. Могли бы мы узнать, какое счастливое влияние окажет это изменение на вашу судьбу? Не вступаем ли мы, случайно, на путь, ведущий к богоматери, или вновь становимся на дорогу, ведущую к Елисейским полям….
– Мой Бог! У меня нет ничего общего со святым Полем. Это не наитие сверху меня озарило, но я много размышлял о своей жизни в течении последнего месяца и сказал себе, что двадцать девять лет – это лучшее время, чтобы покончить с этим наваждением. Джулия… или Кора, или Олимпия, или Клодин, всё это хождение в одно и тоже озеро… всё та же вода, ничего не меняется. Хотя, признаюсь, что вода этого озера меня по прежнему пьянит, но эта игра перестаёт развлекать, становится слишком дорогостоящим развлечением. Чтобы отвлечься от этого наваждения я не вижу никакого другого решения проблемы, кроме как направить свои помыслы на магистратуру, и я пришел вас просить…
– Ты называешь магистратуру развлечением! С какой непочтительностью ты говоришь о божественном промысле, плут! Если ты вступаешь в должность с такими идеями, ты станешь прекрасным заместителем генерального прокурора, но отнюдь не судьёй.
