Китобой, казалось, немного заколебался, поскольку заключительная часть речи капитана произвела на него некоторое впечатление, но он был не из тех людей, которые отступают, выдвинувшись настолько вперёд в своей атаке на противника, и Крозон сделал знак Бернаше следовать за ним. Механик не обладал острым умом и лёгкой речью, но у него хватило здравого смысла на то, чтобы рискнуть поделиться своим разумным наблюдением о разворачивающейся перед его глазами картиной.
– Я бы на твоём месте, мой старый друг Крозон, – робко сказал он, – прежде чем отправляться драться с этим господином, который не боится этого не меньше, чем ты, поскольку это видно невооружённым взглядом, попросил бы его сделать то, что он обещал… до драки, а не после неё.
– Что ты мне там поёшь? – Проворчал морской волк.
– Она очень легка для понимания, эта моя песня. Господин заявляет, что он не видел никогда в жизни твоей жены, и я схватился бы лучше за огонь, чем признался, что он лжёт. Но, поскольку ты отказываешься поверить в речь этого офицера, почему ты не попросишь его доказать тебе, что он говорит правду?
– Интересно узнать, как бы он это сделал? – спросил Крозон, пожимая плечами.
– Чёрт возьми! Мне кажется, что это очень просто, – ответил разумный механик. – Твоя жена не знает ничего о том, что происходит сейчас, не правда ли? Ты ведь ей никогда не говорил о месье?
– Нет… Ну и что?
– Она всё время дома, потому что больна… и не в состоянии выходить в город, а следовательно, она не могла за тобой проследовать и узнать, чем ты занимаешься…
– Нет, сто раз нет!
– Итак, я думаю, что если бы мы втроём отправились посмотреть на неё, и ты бы ей представил месье, как своего товарища, то по выражению её лица ты бы действительно узнал… знакомы ли они.
– Прощу прощения, месье, – прервал их беседу Нуантэль, – я не знаю, будет ли принято ваше предложение месье Крозоном или нет, но я бесповоротно отказываюсь подчиняться испытаниям такого рода. Я нахожу ниже моего достоинства играть комедию, которая, впрочем, не привела бы к результату, на который вы надеетесь. Мадам Крозон не испытала бы никакого волнения, увидев меня, так как я ей абсолютно неизвестен, но месье Крозон мог бы полагать, что она скрыла от него свои впечатления. Именно такими средствами я не намерен убеждать его в своей невиновности… лучше я преподам ему урок… которого он заслуживает.
Капитан маневрировал в этой беседе с редкой ловкостью, и он заранее просчитал досягаемость своих речей до ушей морской братии, которые, казалось, были устремлены не к тому, чтобы успокоить взбешённого моряка и его друга, а наоборот, произносились специально для того, чтобы ещё сильнее его раздразнить. Капитану был прекрасно известен характер ревнивцев, он знал, что они не остановятся на полпути, если уже решили реализовать задуманное, и понимал, что единственный способ лишить Крозона возможности убить свою жену – это вывести его из строя на дуэли.
Но, в то время, пока он произносил свои слова, неожиданная перестройка сознания происходила голове обманутого мужа, который, казалось, наконец-то начал размышлять. Он долго колебался, этот несчастный муж, и ему нужно было сделать непривычный шаг назад, чтобы продвинуться вперёд, и китобой был настолько поражён спокойствием и хладнокровием, которые демонстрировал Нуантэль, что, наконец-то, воскликнул:
– Вы не хотите испытать средство Бернаше… и вы утверждаете, что у вас есть другой способ доказать мне, что я вас обвинил несправедливо. Следовательно, скажите, что это за средство.
