– Это мог бы быть человек из Ловарни?
Леопард неласково ощерился и промолчал.
– И к чему бы ему так странно врать? – Вскользь промахиваясь, добавил Всеволод к своей, как видно, бестактной реплике.
Шанаэль, довольный промахом гостя, отпустил едкое словцо, глаза его подобрели.
– Мы без предрассудков.– Закончил он, принимая ход.
Игра была сделана. Они дружески похлопали друг друга: леопард гостя по плечу, Всеволод хозяина – по предплечью.
– Спасибо, что составили компанию.– Благодарил хозяин, провожая гостя к выходу.
Он ещё похвалил качества Всеволода-игрока, и они затоптались у порога.
– Но как бы тот бедолага мог убедить, что ему не поблазнилось? – В раздумье сказал леопард.
– Да, как? – Вежливо отозвался Всеволод.
Леопард помедлил.
– Пустяк. Двумя словами.
Он наклонился к уху Всеволода, возле которого недавно свистнул мазик, и что-то нашептал.
Затем он почти вытолкал Всеволода, или у дракона создалось такое впечатление.
Посмеиваясь, гость Шанаэля миновал дворик и, по выражению Веды, «двинулся» по главной улице. Скоро он услышал лёгкий шаг позади, у левого плеча.
Негромкий голос – он не сразу узнал этот голос – спросил:
– Что тебе показалось?
– Простите? – Ответил Всеволод, оборачиваясь, но тень настигла его и в полосах света Бриджентис он увидел, что тень не прячется и превратилась в пастыря Григория.
Тёмный и тихий пастырь был мало узнаваем, смеха в его глазах никто бы не сыскал, и высокий лоб Григория мучительно белел. Пестринки выглядели исказившими лоб морщинами.
– Тебе что-то показалось, ведь так? Ты напуган, но не бойся – тебе показалось.
Они шли молча.
– Кого ты видел? – Властно спросил молодой пастырь.
– Того, Кого видел.– С насмешкой бросил дракон. – Я сам найду дорогу, ступай.
– Но тебе показалось. Так? – Не смутившись хамским тоном, приставал ночной прохожий.
Всеволод остановился, вгляделся в напряжённую морду зверя и отчётливо проговорил:
– Меч заострён.
Тот отшатнулся с приоткрытой пастью. Светящиеся угольки прикрылись веками, Григорий успел скрыть выражение своих глаз.
– Пустяки. – Опомнившись, отмахнулся он и с шипящим в глазах смехом уставился на Всеволода.
Тот дёрнул плечом и пошёл прочь. Пастырь в смятении шагнул туда-сюда и бросился следом. Кошка видела в темноте, как удаляются покачивающиеся плечи. Потом услышала:
– Это был он.
Всеволод прислушался. Шелест одежд был ответом, и тревожный голос размышлял вслух:
– И великий праведник поверил и уже ступил было со столпа на огненную колесницу, присланную для него. Знаешь, кто прислал колесницу на самом деле? Кого он увидел? Праведник-то?
– Меч заострён.
– Ты уверен? Не слишком ты мнишь о себе?
Бриджентис плыла над дорогой совсем низко. Всеволод, отвечая, каждый раз смотрел на неё.
– Право, ты мнишь о себе.
Лёгкий смешок задрожал в темноте, но осёкся: смеявшийся хотел удержаться.
– К тебе, ящерице в человечьей шкуре, Великий пришёл. Да ты безумен.
Темнота молчала. Наконец, голос посетовал:
– Я понял. Ты – хороший человек. Но ты упрям, ты – простодушен.
Шаги Всеволода и кошачья поступь пастыря были едва слышны.
– Не знаю, каков я. Знаю, что приходил Он, про которого ты спрашивал.
– Ты не видел Его?
– Не видел..
– Откуда же твоя уверенность, дракон?
Всеволод вспомнил кое-что и тоже подавил лёгкий смешок.
– Я видел Его сердцем, искуситель.
Началась, тянулась и воцарилась тишина. Всеволод подумал, что Гришка отстал и он остался один.
