Шанаэль быстро повернулся к ней.
– Ваше величество не желает понять… – Пробормотал он и взглянул, глубоко опечаленный, на дракона.
– Тем не менее, – без малейшей иронии ответил Всеволод, – я ухожу с её величеством тотчас. Проводите вы нас или нет, не важно.
– В чём дело? – Спросила Веда, оглядываясь на Сари, сидящую на ветке.
– Вижу, что ваша верность лишь на словах. – Сурово закончил Всеволод.
Шанаэль дрогнул.
– Как угодно, государь. – Еле выговорил он.– Но мы не можем допустить…
– Ах, я поняла. – Сказала Веда. – Измена, Всеволод.
После этого страшного слова возникла на мгновение смятенная тишина, засим затрещавшая от множества действий и голосов.
– Враньё! – Крикнула Сари.
Шанаэль ощерил на неё клыки и провыл:
– Молчать в присутствии королевы!
Сахира потеснее свернулся, но Веда видела, что он весь напряжён, округлые гири мышц подрагивали под шерстью. Гоби подавил зевок, прикрываясь лапой.
– Дурачьё! – Выкрикнула Веда.
Снова стало тихо.
Веда указала на дверь.
– Им заложники нужны, ведь так, государь?
Всеволод молчал.
– Нет! – Отчаянно крикнул Шанаэль. – Ради Орса и Бриджентис, не будьте так жестоки, бедное моё дитя!
– Чего это? – Спокойно спросила Веда. – Вот Гоби подтвердит.
Гоби неохотно поднялся на лапы.
– Никак нет, госпожа. – Вяло пробурчал он.
Шанаэль, казалось, успокоился.
– Умоляю вас выслушать. – Сказал он, и у акулы создалось впечатление, будто старый леопард мысленно ступает по тонкому льду – до того тщательно он подбирал слова. – Сначала… В начале… ну, да, ну, да… Ведь наше одиночество должно быть как-то оплачено… гарантировано, в конце концов. Но произошло другое… К тому же, обстоятельства указывают на скорое и необратимое решение, и мы не можем расстаться с…
Он забормотал, вновь теряя нить:
– Когда мы увидели ваши величества в жаркий час, идущими так одиноко… Моё сердце…
И он вскрикнул, хватаясь за портупею:
– Во имя Той, что сотворила человека по образу и подобию нашему! Поверьте мне, государь, ибо душа вашей спутницы уже да, да, поверила!
Веда кивнула.
– Да, я сразу догадалась.
Шанаэль зыркнул на ветку.
– Госпожа, – обратился он к Веде, – вы всё ещё не можете отказаться от мысли, что… царственное чадо… та штука… в общем, дурак и неуч Гарама прав – и, увы, прав, стократно: её нету.
– Клянусь Адом, в который я спускалась, – сказала Веда, – та штука есть. Но причём тут?
– При том, – вмешалась Сари, прыгая с ветки на паркет, – что через полмесяца тут не будет ни той штуки, за которой послали вас глубокомысленные монастырские кретины… и вообще ничего, ничегошеньки.
Веда помолчала и во второй раз спросила:
– В чём дело?
Шанаэль обрадованно поклонился ей и отверз уста, но вместо каких-либо объяснений раздалось кряхтение. Все посмотрели на Гоби, который, сидя на задних лапах, заговорил:
– Дело в том, что господин дракон необыкновенно опасен и может в один присест сжечь Ловарню. И всё же он никогда этого не сделает.
Гоби ни на кого не посмотрел. Шанаэль уронил лапы и прошептал:
– Это ошибка, мой друг.
Всеволод нашёл его взгляд и заметил:
– Так вот, как вы цените жизнь её величества.
Шанаэль в отчаянье прорычал что-то и жалобно мявкнул:
– Нет! Нет, государь! Это всё слова… и слова добрейшего старика!
Веда взглянула на дракона.
– Я становлюсь тебе обузой?
Всеволод услышал сдавленное шипение – это был Сахира. Богатырь припал на передние лапы и фукал, как перепуганный котёнок. Всеволод повернулся, и на миг его взгляду представился фантом, чудовищное видение.
