Неизвестное разевало рыбью пасть, серые, текучие, как вода, лапы простёрлись… Тут же видение сгинуло, и на пол обрушилась, заняв горницу до самой стены, акула. Её плавник упирался в верхние сучья дерева. Она изогнулась, круша ветки и, раскрыв пасть, издала низкий тонущий вой, затем, невероятным усилием встав на хвост, захватила зубами ствол. Дерево заскрипело, заболтались хозяйственные принадлежности на верхних ветках. Челюсти сошлись и разомкнулись. Упала подушечка с иголками. Дерево повисло в воздухе, купол беззвучно покрылся трещинами, как стекло. Акула дёрнулась, высвобождаясь, и ощетиненным зубьями боком проехалась по стене, круша древесину.
Веда стояла у стены. Она пробормотала: «Увлеклась».
Гоби посмотрел на могучий пень с обглоданными неровными кусками коры, потом закинул голову и, шевеля усами, вгляделся в голубую дыру потолка. Обратившись всем корпусом в сторону Веды, отнюдь не с показной почтительностью проговорил:
– Это убедительно, ваше величество.
Сари измерила взглядом болтавшийся в воздухе по гипотенузе ствол, коротко взвыла и добавила:
– Бессовестная.
Она пнула лапой продолжавшего шипеть и пялиться Сахиру.
– Молчать! – Горестно рявкнул на неё Шанаэль.
Сари покачала головой, её глаза сузились лезвиями. Она уставила эти лезвия в бывшую стену своей гостиной.
– Думаешь, я не знаю, что это за два слова ты ему сказала.
Веда пропустила реплику мимо ушей и принялась извиняться за причинённый убыток с известным самодовольством.
– Что это за два слова? – Недоумённо промолвил Шанаэль.
Сари подбоченилась.
– А ты бы больше, старый кот, зевал.
Она вздохнула.
– А всё-таки вам не уйти… Бессовестная, бессовестная сломала моего доброго Кусеньку.
Шанаэль зарычал на неё. Сари захихикала:
– Старая дуэнья может себе позволить, милый мой Шанаэль.
Всеволод вопросительно взглянул на неё.
– Ловарня закрыта изнутри очень надёжно. – Ответила она вполне вежливо на этот взгляд. – И вы сами это сделали… государь.
– Я?
Сари, хмурясь, спросила у Шанаэля:
– Он ведь выиграл партию, ты сказал?
Шанаэль молчал. Собравшись с духом, он просительно напомнил:
– Сир, биллиард. Вы изволили вкатить, ежли помните… Помните?
– Ты играл на биллиарде?
Всеволод кивнул Веде.
– Ну, вы даёте. – Легкомысленно заметила Веда.– Ваше величество изумляет меня.
– Словом, мы под замком. – Добавила, скорее, в ответ на свои мысли Сари.
Тон у неё был безрадостный.
– Мы в безопасности… И на сей раз у нас есть… (она произнесла слово на родном языке, и все присутствующие склонились, глядя на гостей).
– Что?
– Заложники. – Весело сказала Сари. – Ты ведь другого не понимаешь, и мне придётся с тобой повозиться, чтобы ты стала, хоть немного, похожа на Ту, за Которую тебя принимают легковерные эти.
Шанаэль заворчал.
– А ведь Лео, сестричка моя, могла бы тебя предупредить.
Веда выгнула губы.
– Вот как… Могла бы… Глупейшая из моих подданных, ты, выжившая из кошачьего ума, раз она не предупредила, значит, не надо было.
– Гм. – Отозвалась Сари. – Ты не самая глупая из королев.
– Дзякую.
– Да не за что.
– А много ты их видела?
Сари холодно ответила:
– Вижу сейчас.
Слабый голос из тёмного угла позвал:
– Именем Неба…
Они все посмотрели на выкарабкивающегося из путаницы ветвей Григория. Вид у пастыря был помятый. Сари хмыкнула.
– Хвост на месте? – Грубо пошутила она.
Пастырь оглядел себя безумными глазами.
– Я служу не Ловарне.
– Это мы знаем. – Сказала Сари.
