Когда-то тут Дзержинский по соседству
В такой же камере, как я сейчас, сидел,
Потом он передал нам по наследству
Орловский каторжный центральный беспредел.
Он, как и я, тут тоже ел баланду
И серый хлеб тюремный с запахом мышей,
И за сто лет российскому таланту
Не посчастливилось исправить ход вещей.
Лишь электричество сменило свечку,
Парашу – более комфортный унитаз,
Да радиатор отопленья – печку,
Но та ж решётка, в двери всё тот же глаз.
Всё тот же устоявшийся веками
Орловский фирменный тюремный колорит,
И так же, как тогда, сквозь зубы с вами
Тюремный важный надзиратель говорит.
Сиделец здесь не знает уваженья
И силу злобную всем хочет показать,
Но мазохистски терпит униженья —
За дух бунтарский могут наказать.
И этот дух, накопленный веками,
Свисает грузно здесь со стен и потолка,
Он давит сердце грязными руками
Всех: выводного, надзирателя, зэка.
