Презумпция лжи - страница 17

С ПЕРВОЙ же фразой – про неразборчивость в средствах – и вовсе всё просто. Взята она – или точнее вырвана – из «Рассуждений…», Книга 3, глава 41.

Говорю «вырвана», имея в виду – вырвана из контекста. Ведь в этой главе Макиавелли высказывает вполне конкретную и довольно очевидную мысль: если Отечество в опасности, если ему реально грозит гибель, то защищать его можно и нужно любыми средствами; достойны они или нет – не имеет в этом случае никакого значения.

Казалось бы, тут и спорить не о чем. Любая Отечественная война – это первобытная злоба и последний яростный выпад загнанного в угол зверя, рвущего на куски всё и вся, изготовившегося убивать до последнего своего вздоха. Ему уже некуда бежать; выбор у него один: убей – или убьют тебя. Надо обмануть? Обманем. Надо перехитрить? Перехитрим. Надо сдать Москву врагу, заманить его в ловушку и Москву спалить? Сдадим, заманим и спалим. Надо бросить пару дивизий на верную смерть для отвлекающего удара? Бросим – и потом павших братьев помянем[9].

На всё на это – никак не христианское – во все века во всех странах все церкви всех конфессий лучших сынов своих отечеств – благославляли. Благодарные потомки – ставили им памятники и писали их имена золотыми буквами на самом дорогом мраморе.

Доказательство же, что и имя Макиавелли вполне заслуживает той же славной участи, даже искать не надо: оно и так во весь рост стоит в последней главе, заключительным аккордом его якобы наипротивнейшей книги «Государь»:

Глава XXVI. Воззвание об овладении Италией и освобождении ее из рук варваров.

Если, как я говорил, чтобы проявилась мощь Моисея, необходимо было народу израильскому рабство его в Египте….то и сейчас, чтобы познать силу итальянского духа, должна была Италия опуститься до нынешнего предела, быть больше рабой, чем Евреи, больше слугой, чем Персы, больше рассеянной, чем Афиняне, быть без главы, без государственного закона, разбитой, ограбленной, истерзанной, опустошенной, претерпевшей все виды унижения. …

…словно покинутая жизнью, ждет Италия, кто же сможет исцелить ее раны, положить конец разграблению Ломбардии, поборам в Неаполе и Тоскане, излечить давно загноившиеся язвы. Посмотрите, как молит она Бога о ниспослании того, кто бы спас ее от этих жестокостей и дерзости варваров. Посмотрите, далее, как она вся готова стать под чье-нибудь знамя, лишь бы нашелся человек, который его поднимет.

Не видно, на кого бы Италия в настоящую минуту могла больше надеяться, чем на ваш знаменитый дом; он… мог бы взять на себя долю освобождения. Это будет не так трудно, если вы вспомните деяния и жизнь тех, кто был назван уже раньше. … Здесь праведное, великое дело: «Война… праведна для тех, для кого неизбежна, и оружие благочестиво в руках у тех, у кого уже ни на что не осталось надежды» (это цитата из Ливия, IX, 1. – А.Б.). …

Не могу выразить, с какой любовью встретили бы его (нового Государя-освободителя. – А.Б.) во всех областях, пострадавших от нашествий чужеземцев, с какой жаждой мести, с какой несокрушимой верой, с каким благоговением, с какими слезами! Какие ворота закрылись бы перед ним, какой народ отказал бы ему в повиновении, как могла бы зависть стать ему поперек дороги, какой Итальянец не пошел бы за ним? Каждому из нас нестерпимо тошно от этого варварского господства. Пусть же ваш прославленный дом возьмет на себя этот долг с той силой души и надежды, с которой берутся за правое дело, дабы отечество прославилось под сенью его знамени и исполнились под его водительством слова Петрарки: