Презумпция лжи - страница 45

И вот тут-то и есть, на самом деле, корень искомой причины и выхода из тупика, и это именно проклятье. То самое, что выразилось в форме эдикта императора Феодосия I Великого, и которое испанский школяр включил в свою хронологию под годом 380-м: ариане – как и все последователи всех ветвей христианства, кроме отныне официальных в Византии «католических христиан» – были официально названы «обезумевшими глупцами»; их отныне повелевалось считать еретиками и называть места их собраний церквами стало запрещено. Эдикт этот вошёл в «Кодекс Феодосия» и потому стал на территории всей империи и для всех её подданных, где бы они ни были, в том числе и в Киеве, действующим законом.

И потому-то с точки зрения пропагандистского аппарата прибывшей из Константинополя киевской миссии не должно и даже просто не могло существовать не то что у них под рукой – на свете вообще! – ни «Черняховской культуры», ни «её» церквей, ни её религиозных общин, ни даже её языка, который ромеи и языком-то назвать постеснялись, ни вообще самих «черняховцев» и их потомков ни в каком обличье, кроме «обезумевших глупцов» – тех самых «неведомых агарян», коими обильно населены составленные ими «русские» летописи.

А Змиевы валы после прибытия ромеев в Киев и предания забвению построивших их «черняховцев» остались стоять классическими немыми свидетелями возможно первой встречи и начала первого слияния и породнения тех, кому всего через несколько веков предстояло стать русскими.

ТЕПЕРЬ о другом аспекте того же.

Русские летописи, как известно, много раз дописывали, переписывали, правили, кромсали – чего только с ними не делали. И ни одна из них, вроде бы, не дошла до наших времён в оригинале, всё сплошные копии, снятые через сотни лет. Поэтому, естественно, любые рассуждения, построенные на почерпнутых в них сведениях, правомерны и близки к какой-то исторической правде только ровно настолько, насколько близки к правде сами тексты, что после всех упомянутых доработок дошли до современных историков.

Но по крайней мере одна логичная последовательность в них соблюдается: до тех пор, пока их писали под руководством сначала митрополитов, а потом патриархов, там, где в них должен был бы быть рассказ о «черняховцах» и об их потомках, огромный зияющий пробел сохранялся неизменно. А поскольку потомков у такого большого, хорошо организованного и деятельного народа просто не могли не быть (чему наш родной язык прямое доказательство), то ясно, что даже независимо от императорских эдиктов авторы летописей – даже уже давно никакие не командированные ромеи, а их вполне русские преемники – вынуждены были век за веком молчать и что-то там постоянно в своих текстах подтирать, замарывать и целыми листами выдёргивать, поскольку они явно попали в порочный круг, о существовании которого в нормальных семьях учат ещё в детстве: соврёшь раз – и потом придётся врать всю жизнь, чем дальше, тем больше. Трудно себе представить – если, конечно, верно предположение, что о готах в изначальных летописях написана сознательная ложь, в том числе в форме умолчания – трудно себе представить, какие горы другой лжи, накопившейся из-за неё за все прошедшие с тех пор века, потомкам летописцев пришлось бы раскопать и выложить на стол, если бы они вдруг решились на такого рода «каминг-аут».