Свадьбу Тоня и Гриша сыграли в конце мае, через год, 1 июня, у них родился первенец, наречённый Константином.
А спустя три недели после этого радостного события началась война…
7
Отец Илюши Шмакина с войны не вернулся.
Нюра получила треугольный конверт из серой шершавой бумаги – похоронку, где её извещали о том, что гвардии сержант Прохор Александрович Шмакин…
Она не плакала, не кричала в голос, она порвала похоронку и тихо, не издав не единого звука, упала на пол. А когда несколькими минутами позже очнулась, возле неё уже хлопотали обеспокоенные соседи, Нелли Сергеевна, ещё зимой сорок первого года въехавшая в комнату умершей старушки Кожуховой, и Арон Моисеич, лысую голову которого украшал седой хохолок на темечке.
Впрочем, он тоже собирался эвакуироваться, но в последний момент храбро передумал, чему в немалой степени способствовала листовка, найденная им во дворе. Там нацарапаны были мерзкие стишки следующего содержания:
Дорогой товарищ Сталин!
Мы Москву бомбить не станем,
Полетим мы за Урал,
Где ты всех жидов собрал.
– Почему же всех! – всплеснул руками Арон Моисеич. – Я же здесь! А мой сын воюет! – После чего, помолчав, с горечью добавил: – И это нация музыкантов, поэтов, философов… Боже ж мой, куда катится этот мир!
Только эти двое, да ещё Алёна Митричева со снохой и внуком и оставались из всей большой квартиры, остальные разъехались кто куда.
Обо всём этом Илюша узнал много позже, от Нелли Сергеевны, когда она однажды вечером пригласила мальчика в гости в свою комнату.
Впрочем, приглашала она его частенько, особенно когда Нюра оставалась ночевать на фабрике: смена там начиналась уже в 6 утра, а работали порой до полуночи и дольше, потому возвращаться домой не имело смысла.
У Нелли Сергеевны Илюша впервые попробовал чудесный напиток – какавеллу, которая готовилась из отходов, образовывавшихся при производстве какао. Кто-то из бывших её учеников, она прежде преподавала в школе русский язык и литературу, угостил её, она – Илюшу. Обжигаясь, он с удовольствием пил из большой фарфоровой чашки с синим ободком, и смотрел на висевшую над диваном фотографию в золочёной рамке, на которой был запечатлён пышноусый человек в кожаной фуражке со звездой – муж Нелли Сергеевны, комиссар, погибший ещё в Гражданскую. Нелли Сергеевна больше замуж не вышла и с тех пор жила одиноко. Детей у неё не было.
Но это было потом, а пока Нюра отправила сына в деревню, находившуюся в Свердловской области, откуда была родом и где до сих пор проживала её мать, бабушка Илюши.
Перед самой войной Нюра Шмакина окончила Ивантеевский трикотажный техникум и стала работать на фабрике «Красная Заря» помощником мастера по вязальному оборудованию. Фабрику тоже собирались эвакуировать, но в последний момент приказ об эвакуации отменили, а фабрику перевели на выпуск военной одежды для бойцов Красной армии. И она осталась в Москве.
Война не затронула деревню, однако дыхание её чувствовалось повсюду. Самым старшим из мужчин, остававшихся ещё в деревне, не считая, конечно, стариков, был шестнадцатилетний Сашка Зудин, двоюродный брат Илюши. Он работал в кузне и был очень солидный, совсем, как взрослый мужик. Работал от зари до зари, не дрался, не хулиганничал и для всех пацанов был авторитетом.
Мелюзга вроде Илюши и меньше годами вечно голодная, разыскивала стебли ревеня и, несмотря на то, что от кислоты сводило скулы, объедалась ими до боли в животе. У этого растения съедобны только стебли, а Илюша, расхрабрившись, пихал в ненасытный рот свой и листья, хотя пацаны предупреждали, что делать этого нельзя, можно отравиться. Но он не послушал, вследствие чего попал в руки местного фельдшера Викентия Павловича, пожилого человека с печальным лицом. Он давал Илюше какие-то пилюли, чтобы мальчишка не так сильно дристал.
