– Нет, ты как знаешь, а мне надо идти. Дорога длинная а работы лишиться не хочу, вдруг опоздаю… – деловито рассуждал Леонтий.
– Ну, как хочешь, – пригорюнился, Тиша и поплелся рядом.
– А ботинки-то у покойника были так хороши! Мои снова износились, не новые были, на подошве дыра… А ведь они ему больше не нужны? – невпопад, грустно сказал Тиша.
Обменявшись адресами, они расстались. Ленька почему то почувствовал, что видит Тишу последний раз, вернулся и крепко обнял его. А Тихон смахнул пьяную слезу и ушел. На этот раз чутье обмануло Леонтия, и он еще встретит Тихона, и довольно скоро.
Часы на Невском показывали полпятого, к месту новой работы он пришел пораньше, и задумался, что значит «ближе к вечеру». Он решил полчасика отдохнуть на чугунной скамейке, а потом уже идти и стучаться в дверь.
Скучая, он стал рассматривать толпу. Его не покидали мысли о событиях на кладбище. Недолго думая, смышленый Леонтий пришел к выводу, что Агафья с сыном увидели что-то, за что поплатились жизнью. Они больше остальных забредали на старые участки кладбища в поисках оставленной на могилах еды, рассматривали надгробья, собирали продукты, если их удавалось найти, то конфетку, огарок свечи, то яйцо на Пасху… Грех это! Мародерство. Но все равно их жалко, нарвались на жестоких убийц. А богатый господин с часами никак не вписывался в его версии.
«Пожалуй пора!» – скомандовал сам себе Ленька и скоро уже толкал тяжелую дубовую дверь парадного, быстро поднялся и постучался в квартиру. Дверь в квартиру была такая высокая, если смотреть наверх, то падала кепка, зато был виден удивительной красоты кружевной потолок с лепниной.
– Ктой-то там, – раздался дребезжащий старушечий голосок из-за двери, – входи, дверь открыта. В полумраке прихожей стояла маленькая, сухенькая старушка, очень похожая на тех деревенских старушек, к которым привык Леня. И сразу почувствовал к ней симпатию и предвкушение чего-то хорошего.
– Я к начальнику, паркет чинить. Он говорил вам? Я и не спросил как его зовут, неловко вышло…, – говорил Ленька, боясь пройти. И напачкать страшно и ботинки стыдно снимать – уж очень неприличные у него портянки.
– Осип Сергеевич его зовут, он при должности, а чем занимается, мы, простые люди, и не разумеем. Я – Настасья Викентьевна, все зовут просто – Викентьевна, его теща. Делать мне нечего, вот он мне поручил тебя ждать. А ты не менжуйся, проходи в ботинках, – тоненьким голоском рассказывала теща. Видно было, что она разговорчивая и приветливая женщина.
– А меня зовут Леонтий, Ленька. Забыл я про инструмент спросить, у меня ж ничего нет, даже топора, – сокрушался Ленька, проходя в гостиную.
– Принесли, принесли все, голубчик. Вон, смотри, в углу ящичек. Только я не знаю – все ли. А материалу нет, хозяин сказал чтоб ты сам нашел и купил, он завтра деньги отдаст.
Леня разложил на полу несколько стамесок, топор, два молотка, рубанок, кусок столярного клея, и завязанные в серую рогожку гвозди, разные: там и обувные и мебельные с круглыми головками и длинные и короткие, много. Целое богатство.
– Хорошо! Пойдет! – похвалил он инструменты.
– Ой, забыла же сказать – Осип Сергеевич просил тебе передать, что сегодня не придет, работает, не жди его. Но если хочешь, можешь тут переночевать – в углу поставили топчан набитый соломой. Не бог весть какие условия, но зато время не теряется на дорогу, можно завтра с утра начать спозаранку, – приветливо скороговоркой ворковала старушка, и ее голос создавал теплый уют, обволакивал.
