Два года жизни после высвобождения энергии прошли… хорошо. По правде сказать, их можно было назвать моим триумфом. Я не только отбился от нападок сверстников, но и укрепил свой авторитет. По-прежнему держал за собой место в столовой и не позволял называть себя Бракованным. Была пара старшаков, но те грубили не только в мою сторону. Терпимо.
Пока ребята светили друг перед другом способностями и мерились аурами, я закалял тело и дух. Примерно раз в месяц находился смельчак, который бросал мне вызов. Сбивал на футболе, подрезал в коридоре или якобы случайно скидывал со стола тетради. На такие выпады я отвечал жёстко. Не обращая внимания на пафос и красное свечение, бил в лицо и осаживал на задницу. Потому как знал – стоит дать слабину, и они насядут так, что уже не вывезешь.
Натренированное тело ни разу меня не подводило. Чего не скажешь про приступы. Любой конфликт вёл за собой эмоциональный всплеск. Раз на раз не приходилось. В прошлом месяце, когда я сцепился с Серёгой, приступ прошёл едва начавшись. А в следующем месяце я рисковал получить от задохлика Вани, потому что почти ослеп, когда началась потасовка.
В интернете про свою болезнь я ничего не нашёл. Хотя нет. Я нашёл много всего, но, если бы принял на свой счёт хоть один процент от прочитанного, мог бы смело сдаваться в психушку. Дабы не погрязнуть в сомнениях, я отметал всё, что хоть немного отличалось симптоматикой. И в конечном счёте вычеркнул все болезни. Поиски чудо-лекарства закончились неудачей. Вместо этого я взял на вооружение приём, который помогал при любых эмоциональных всплесках – посчитать до десяти. Удивительно, но этот простой приём в корне изменил моё представление о болезни.
Несмотря на мои успехи, ведь я отбивал одно нападение за другим, будь оно словесное или физическое, я всегда чувствовал угрозу. И это не было паранойей. Не просто же так половина всех конфликтов в нашем классе проходила с моим участием? Меня уважали, побаивались, относились настороженно, но это не отменяло того факта, что я… Бракованный. Я походил на смертельно раненного льва, вокруг которого крутились гиены. Они не осмеливались вызвать льва на честный поединок, но покусывали за лапы и проверяли, как долго он ещё продержится.
* * *
В среду последним уроком была физкультура. Мы размялись, сдали норматив на стометровку, оставшееся время играли в футбол. Время вышло, и физрук выгнал нас с площадки. Понимая, что спешить на следующий урок нам не нужно, мы побрели в раздевалку.
За два года я привык чувствовать прессинг и давление. Свыкся. Как влюблённый в любое время дня и ночи посвящал часть мыслей своей избранной или спортсмены раз за разом прокручивали в голове триумф будущих побед, так я думал о защите. Мысли стали незаметными и ненавязчивыми, будто программа, которая работала в фоновом режиме.
Со временем я составил для себя список мест и ситуаций, где вероятность конфликта возрастала. Раздевалка была таким местом. Спортивная одежда вместо школьной формы, удобная обувь, физические нагрузки и горечь в теле. Атмосфера способствовала.
С вытоптанного стадиона, на котором лишь по бокам осталась трава, я дошёл до спортзала. Здание интерната было довольно старым, но деньги здесь водились. Иногда детей брали в клановые или просто богатые семьи, которые оставляли очень щедрые пожертвования. Разумеется, сделать ремонт разом не могли, ведь дети жили в интернате круглогодично. Потому подлатывали кусками. Спортзалом занялись недавно. Закончили ремонт снаружи и хотели за лето обновить внутрянку, но пока вошедших встречал деревянный пол, осыпавшийся потолок и шесть рабочих плафонов из десяти.
