Приглашение на казнь (парафраз) - страница 5

Из ЖЖ, a_xuili

У нашего! паука тело не плюшевое! и ножки не пружинковые! – всё настоящее. И ещё, чтоб быть точнее: все эти нападки и выпады против рыжих не имеют никакого отношения к Цинциннату. Такой парик попался! И к Родиону тоже. Такую бороду подсунули… И чтоб уж совсем точным быть: рыжий может быть и в том смысле, что не такой как все, мол: Я что, рыжий?

Речь – как все уже поняли – пойдёт сейчас о настоящих «драгоценностях Цинцинната», к которым рыжий парик относится так же, как, я бы сказал, сарказм к оргазму, или, как тот же, уже упомянутый кабриолет к кордебалету, или, как, если хотите (одна из разноцветных, как называет их мой любимый автор, блошек): «мечта к мачте». А вот ещё, у любимого автора моего любимого автора: «С точки зрения Бон-Бона – сотерн относился к медоку так же, как «Катулл – к Гомеру». Речь пойдёт не «о его плотской неполноте», пребывающей в «трепете другой стихии», в «другой глубине», в «световой щели», за «кулисой воздуха»; не о том, что «главная (я бы сказал – заглавная) его часть находилась (я бы сказал, находится постоянно) совсем в другом месте»…

– В каком, таком ещё месте? В каком таком «трепете другой стихии»? в какой «другой глубине» и «световой щели»? и за какой, такой «кулисой воздуха»? Что это за поэтические изощрения? и кто это? этот тот, второй?

Конечно же, это он, тот, который обитает, обретается в складках, в складке, в складочке («сырой сладкой и проклятой»), который может воспарить! в то время как первый, своим телом, невыразимо истязаемым, и шутовским париком своим (всё равно рыжим) будет прикрывать его, отдуваться за него – фантазёра, философа и борца за справедливость, защищать его, того второго, вкушающего и покушающегося на стороне на всякие невыразимые блаженства.

1. Преступник – мужчина в возрасте около 35 лет.

2. Преступник является социально неорганизованным. Притворяясь легальным, работает в мастерской по изготовлению Пушкиных в бекешах, Гоголей, похожих на крыс в цветистых жилетах, толстоносеньких Толстых в зипунах и Добролюбовых в очках без стёкол (каждому понятно, что Пушкины, Толстые, Гоголи и Добролюбовы в очках и без стёкол названы, я бы сказал, ради красного словца, чтоб лицеприятнее сказать – как обобщённый пример. Потому что, с таким же успехом в мастерской изготавливали ещё слепых Гомеров и Вольтеров в ночных колпаках).

Александр Пушкин

ВОЛЬТЕР В НОЧНОМ КОЛПАКЕ

Переведённый же, учителем разряда «эФ» («чтобы занимать хроменьких, горбатеньких и косеньких»), был тут же заподозрен в основной нелегальности.

Может потому, что сразу бросилась в глаза разница? Сам Цинциннат был без всяких недостатков и уродств (чьей-то другой рукой приписано остроумно: «внешних») – отнюдь, был сработан «так тщательно», хотя, как заметил автор, был мал для взрослого мужчины, и башмаки его жали Марфиньке.

Заподозрен в нелегальности. Это как без билета в трамвае. Все с билетом, а ты без билета. Чувствуешь себя отвратительно нелегальным. Бедненький Цинциннат. Зато, когда с билетом – хочется, чтоб зашёл контролёр и обязательно проверил у тебя билет. А когда он к тебе не подходит, хочется самому подойти к нему и предъявить.

3. Имеет заурядную внешность, но не лишённую отклонений от нормы. («Будто он отблеск солнечного зайчика, убегающего от зеркала – шутка», - в шутку было снова приписано другим писателем).

– Смешно!

4. Интеллект средний, либо чуть выше среднего.