– Слушаю.
– И ты знаешь, что это означало бы для меня?
– Тони, не заставляй меня чувствовать себя скотиной. Мне и так нелегко.
– Значит, ты знаешь, чего именно ты требуешь?
– Да… наверное.
– Отлично, это все, что я хотел узнать.
– Тони, ты так странно говоришь… Не вешай трубку.
Тони положил трубку и вернулся в курительную. Многое, что до сих пор ставило его в тупик, вдруг стало понятным. Готический мир трещал по швам… не сверкали доспехи на лесных прогалинах; не порхали вышитые туфельки по зеленому дерну; кинулись врассыпную соловые в яблоках единороги…
Телеса Реджи выпирали из кресла.
– Ну как?
– Я дозвонился Бренде. Вы были правы. Извините, что я вам не поверил. Мне поначалу это показалось невероятным.
– Да ладно, старина.
– Теперь я решил, как мне поступить.
– Отлично.
– Я не дам Бренде развода. Показания брайтонских свидетелей гроша ломаного не стоят. Случилось так, что в номере все время находился ребенок. Девочка провела обе ночи в той комнате, где должен был спать я. Если вы обратитесь в суд, я буду защищаться и победа останется за мной, только мне кажется, когда вы ознакомитесь со свидетельскими показаниями, у вас отпадет охота подавать в суд. Я уеду на полгода или около того. По возвращении – если Бренде будет угодно, – я разведусь с ней, но ни о каких алиментах не может быть и речи. Ясно?
– Но послушайте, старина…
– Спокойной ночи. Спасибо за ужин. Удачных вам раскопок.
Выходя из клуба, Тони заметил, что на голосование поставлена кандидатура Джона Бивера из Брэтт-клуба.
– Ну кто бы мог подумать, что старикан выкинет такой фортель? – вопрошала Полли Кокперс.
– Теперь мне понятно, почему в газетах только и пишут, что нужно изменить закон о разводе, – сказала Вероника. – Просто преступление, если ему это сойдет с рук.
– Не надо было заранее вводить его в курс дела, вот в чем ошибка, – сказала Суки.
– Ах, Бренда такая доверчивая, – сказала Дженни Абдул Акбар.
– Я считаю, Тони очень плохо показал себя в этой истории, – сказала Марджори.
– Не знаю, – сказал Аллан. – Думаю, что твой болван-братец напортачил.
I
– Имеете представление, сколько раз надо обойти палубу, чтобы пройти километр?
– Боюсь, что ни малейшего, – сказал Тони. – Но я бы сказал, вы проделали больший путь.
– Двадцать два круга. Когда привык много двигаться, в море быстро выбиваешься из колеи. Суденышко так себе. Часто ездите по этому маршруту?
– В первый раз.
– А я решил, у вас дела на островах. В эту пору года туристы туда не ездят. Чаще оттуда. Домой возвращаются, если вы меня понимаете. Далеко путь держите?
– В Демерару.
– А. Полезные ископаемые ищете?
– Нет, по правде говоря, я ищу град.
Компанейский пассажир удивился, потом рассмеялся.
– Мне послышалось, вы сказали, что ищете град.
– Да.
– Вы так и сказали?
– Да.
– Я и подумал, что вроде вы так и сказали… Ну, пока. Надо сделать еще несколько кругов до обеда.
Он зашагал дальше по палубе, для равновесия расставляя ноги и то и дело хватаясь за поручни.
Вот уже около часу этот пассажир проходил мимо Тони каждые три минуты. Поначалу при его приближении Тони поднимал глаза, потом отворачивался и продолжал смотреть на море. Немного погодя пассажир стал кивать ему, потом говорить «Привет», или «Покачивает», или «А вот и мы» и в конце концов остановился и завязал разговор.
Тони перебрался на корму – отдохнуть от этого обременительного чередования. Спустился по сходному трапу на нижнюю палубу. Здесь, в клетках, пришвартованных к борту, томилась различная живность: племенные быки, закутанная в попону скаковая лошадь, пара гончих, которых экспортировали на Вест-Индские острова. Тони пробрался между клетками и люками, сел на корме у лебедки и смотрел, как вздымается и падает горизонт над трубами и они встают черными силуэтами на фоне темнеющего неба. Здесь качало меньше, чем в средней части корабля; животные беспокойно копошились в своих тесных клетушках, гончие временами подвывали. Матрос-индиец снимал с веревки белье, которое трепыхалось там весь день.
