– Еще было важно то, какой доход будет у людей в нужной нам точке времени. Добавляя первые две переменных – а именно готовность самого Марса к началу второй фазы и постоянную угрозу, что нас кто-нибудь попытается ссадить с этого поезда, мы получаем общую картину.
– Как ты завяжешь демографию на Земле в этот клубок? – спросил вместо Бунтаря четвертый. – Я могу лишь представить, что чем больше людей, тем легче нам убеждать правительства, что проект все же нужен.
– И это тоже, – согласился Администратор. – Но главное – в другом. Все решают деньги. Чем больше людей и чем богаче они, тем дороже стоит земля. Каждый клочок земли, каждый кусок суши, каждая прадедушкина сотка. На самом деле мы всегда должны следить лишь за двумя параметрами – за стоимостью земли и за соотношением.
– С соотношением погоди, – вступил Бунтарь. – Но что нам дает стоимость земельных наделов, если мы говорим о Марсе.
– Мы никогда не закончим этот проект, если он не будет рентабельным. Он сможет стать рентабельным только тогда, когда каждая сотка на Земле будет стоить безумно, баснословно дорого.
– А при чем здесь Марс?
– При том, что чем дороже наделы на Земле, тем дороже они становятся на Марсе. Людей не только становится больше, но они и становятся богаче одновременно. Они хотят жить хорошо, а хорошо – это почти всегда – на большей площади. Занимать большую территорию. Иметь дом, посадить дерево, куст, разбить сад. Даже леса – они стоят денег, вы это знаете.
– Знаем, – не преминул влезть четвертый. – У меня пять гектаров под Липецком. Березняки там такие, закачаешься. Не продам ни за какие деньги.
Администратор понял намек, переданный через эту шутку, и сделал паузу. Допил кофе. Сглотнул, выпил сразу половину стакана воды. Медленно, тщательно делая глотки, так, чтобы чувствовать, как шевелится кадык. Маленькие радости, что начинаешь осознавать только с возрастом – контроль над собственным телом, которое по-прежнему работает.
И при этом не болит.
– Сейчас квадратный километр на Земле стоит около миллиона евро. Усредненно, любой суши, в любом месте, включая даже пустыни. Через пятнадцать лет, если все будет идти, как идет, он будет стоить три. И тогда ни у кого не возникнет сомнений в рентабельности проекта. Ни у кого не будет возражений против второй фазы, да и третьей тоже. Все будут готовы вкладывать в это деньги. А мы, лично мы, заработаем даже не в три, а в тридцать раз больше…И из всех четырех переменных, что у нас есть, готовность самого Марса и безопасность наземной операции – на последнем месте.
– Это-то как раз понятно, – подтвердил третий. – Но сейчас за участки на Марсе никто не даст и гроша. Потому что, как я сказал, появились сомнения. Многие перестают верить в реализуемость проекта, хотя мы не нарушили еще ни одной даты. Можно продавать эти участки разве что, как в старые добрые времена, на сувениры. Но мы же сами эту тему и зарубили…
– А вот тут ошибка! – Администратор встал и сделал шаг в сторону, тренированно остановившись на самом краю «круга тишины». – Потому что я всегда следил за четвертым параметром – соотношением. Оно не нулевое, как вам может показаться. Давно уже нет. Оно перестало быть нулевым еще пятнадцать лет назад. Тогда, сразу после объявления о программе Агентства, оно составляло одну к семидесяти тысячам. А стоимость земли была в районе пятисот тысяч евро за квадратный километр.
