– Молодцы, слаженно отработали. Пойдёмте, друзья, поговорим, – Корней бросил последний взгляд на берег и увидел художника Викентия, который расставив широко ноги, угрюмо смотрел на яхту. Охотник немного удивился этому, так как знал из опыта общения с творческими людьми, что те встают обычно очень поздно. Корней не стал на этом заострять своё внимание, и вскоре выкинул мысли о художнике из головы.
Они спустились в пустующий сейчас салон и расселись по диванам.
– Теперь нам надо попросить капитана и доктора плыть только в светлое время суток, ведь нам надо наблюдать за берегом. Поэтому предлагаю следующую легенду: ты, Лаврентий, скажешь, что тебе для научных изысканий нужно вести непрерывную съёмку берега. Ну, придумаешь там что-нибудь, а наша задача нажать на Толика и доктора, чтобы они адекватно отреагировали на просьбу нашего учёного друга. Я попробую сейчас всучить капитану денежные знаки, чтобы он был сговорчивее. – С этими словами охотник направился к штурвалу, за которым стоял Анатолий.
– Я не умею врать, – сразу сказал Лаврентий, когда Корней покинул салон. – Ну, какая там съёмка? Я не умею, да и камеры у нас нет.
– У меня есть, – сказала Наташа, – Корней, когда говорил о съёмке имел это ввиду, а то, как бы он смог внести такое предложение. Господи, да скажешь, что институт дал тебе задание!
Нильский угрюмо молчал. Тогда за дело решил взяться Димка:
– Ты вот что, Лаврентий, если не хочешь, то я сейчас пойду к капитану и скажу, что ты заболел, и тебя надо срочно отправлять в Питер. Скажу, что у тебя приступы лихорадки, а эпидемия на судне – катастрофа. Давай, решай.
Историк зашевелился и кашлянул в кулак:
– Я могу сказать, что у меня есть задание сделать съёмку берега, чтобы сравнить нынешний рисунок рельефа местности со съёмками пятилетней давности. Скажу, что это надо для исторической летописи Крыма, – всё больше воодушевляясь, сказал аспирант.
– Ну вот и молодец! – Димка хлопнул Лаврентия по плечу. – Наташка, дай нашему другу камеру.
Они вышли на палубу. Наташа заявила, что хочет загорать, и отдав камеру аспиранту, пошла на бак, где уселась в шезлонг, предоставив мужчинам разруливать ситуацию. Корней в это время присоединился к ним, и сказал:
– Вот незадача, я думал, с Толиком не будет проблем, но он упёрся. Говорит, что раз мы договаривались плыть до Бердянска, то туда он нас и доставит, но ночь терять не намерен.
– Ты давал ему деньги? – спросил Димка.
– Конечно! Я не понимаю причину его упорства.
– Скорее всего, он не хочет упустить следующих клиентов, ведь мы как бы попали на яхту вне очереди, – предположила Наташа.
– Может девушка и права, – ответил Корней, – но я не буду платить бешеные деньги за капризы капитана!
В это время все посмотрели на берег, который отдалялся всё дальше и дальше.
– Давай, Лаврентий, может у тебя получиться уговорить капитана. – Корней достал из кармана шорт набольшую подзорную трубу.
Как раз яхта сделала поворот, и встала левым бортом к берегу. Ничего похожего на язык, да ещё раздвоенный, на горизонте не наблюдалось. Димка прошёл на корму, где наслаждался ничегонеделанием врач Давлян, развалившись в шезлонге. В руках у доктора Дима увидел огромный спутниковый телефон. Рядом с ним прямо на палубе сидел племянник, который преданно смотрел на дядю. Он не переоделся, как предполагала Наташа, а сидел на солнцепёке в той же футболке, только широкополая шляпа как-то защищала его от солнца. Георгий Владимирович при приближении Димки поднял голову, и сквозь очки посмотрел на него.
