– Да что случилось? – тревожно спросил Анатолий.
Корней в двух словах объяснил ситуацию, внимательно следя за реакцией капитана.
– Чёрт возьми, Пристав раньше ничего подобного не вытворял. У нас с ним нейтралитет, может вы раньше что-то с ним не поделили? – спросил Анатолий.
Охотник не стал рассказывать о том, что раньше произошло между ними, он просто попросил капитана:
– Толя, давай быстрее смотаемся отсюда. Держи сейчас курс в открытое море.
Дав указания капитану, друзья отправились спать в каюту, ибо очень устали за эту тревожную ночь.
Перед тем, как заснуть, Димка спросил:
– Корней, почему ты думаешь, что они сразу не станут нас преследовать?
– Потому, что мы сейчас начеку и он знает про то, что у нас есть оружие, да и потом его браткам надо проспаться, так как они там все или обкуренные сильно, или просто пьяные. Но, самое главное, это то, что я вывел на какое-то время из строя их двигательную установку.
Через пять минут в тесном кубрике раздался храп.
В девять часов утра Димка открыл глаза и сразу схватился за край койки – качка была нешуточная. Он с трудом принял вертикальное положение, и чуть не упал на Наташу, которая продолжала безмятежно посапывать. Схватившись за перила кровати, Кремов постоял немного, пытаясь уловить амплитуду взлёта и падения яхты, и тут же получил удар ногой по голове. Это мосластая конечность Лаврентия выпросталась из-под одеяла, и стала блуждать по каюте в поисках жертвы. Сам обладатель конечности дрых, наплевав на качку. Димка выскользнул из каюты, и держась за перила трапа, с трудом взобрался на палубу. Картина, которая предстала перед ним, была ужасающей: всё небо было затянуто низко висящими тёмными тучами, ветер свирепствовал так, что перемещаться по палубе было затруднительно, в добавок дождь лил, как из ведра. Это был настоящий шторм! Старая яхта скрипела всеми своими переборками, сопротивляясь стихии, но было ясно, что долго продержаться она не в силах под этим яростным напором. Такие мысли мелькнули в Димкиной голове, когда он кое-как добрался до кокпита, где за штурвалом стоял капитан. Анатолий яростно вращал его, стараясь держать судно поперёк волны, но у него мало что получалось. Волны со страшной силой били то в один борт, то в другой, отчего яхта вертелась как юла, то проваливаясь в бездну, то воспаряя над гребнями – качка была и продольная и поперечная.
Кремов остановился около средней надстройки, не в силах сделать шаг к юту. Анатолий что-то кричал ему, делая страшное лицо, но ветер не доносил его слова до адресата. Как раз в этот момент Димка скорее почувствовал, чем увидел, что что-то сейчас случится. Он судорожно втянул голову в плечи, и угловым зрением увидел-таки, что на него со страшной скоростью несётся огромное бревно – это был гик со свёрнутым гротом. Гик просвистел над головой Кремова, чуть не свалив его за борт. Димка оглянулся и увидел, как на баке Грек борется со стакселем, пытаясь свернуть его, но у цыганистого матроса ничего не получалось – ветер вырывал парус из его рук. Грек что-то орал, повиснув на тросе, и в это время яхта нырнула носом, зачерпнув изрядную порцию забортной воды. Димка рванулся к матросу на помощь, хватаясь по пути за всё подряд. В это время на палубе появился Корней, он по бычьи наклонил голову навстречу ветру, и пошёл на помощь Греку и Димке. Но было уже поздно. Ветер всё-таки вырвал парус из рук чернявого, материя сразу обвила мачту одним концом, а вторым концом парус стал биться о ванты. Димка увидел, как парус рвётся, как клочки серой материи улетают куда-то в бесконечность. Все трое проводили взглядом исчезнувший кусок паруса, и стали отлепляться от мачты и спинакера. Превозмогая порывы ветра, они стали продвигаться в сторону юта, и как раз наткнулись на чумазую физиономию Вадима, который высунулся из люка:
