– Не просил ли я вас, сэр, – сказал старший лейтенант, – поместить этого молодого человека в мичманскую каюту? Вместо этого вы отвели его к вашей нечестной жене и выманили у него часть его имущества. Я приказываю вам тотчас возвратить три гинеи, которые вы получили с него за стол, а вашей жене отдать назад чулки, которые она у него выманила.
Но здесь я вмешался и объяснил старшему лейтенанту, что чулки были добровольным подарком с моей стороны, и что хотя я в этом случае и поступил весьма глупо, но думаю, что не могу по чести требовать их назад.
– Ну, вы, может быть, и правы, молодой человек, – ответил старший лейтенант, – и если вы того хотите, то я не стану настаивать на этом пункте моего приказания. Я требую, сэр, – обратился он к Троттеру, – чтоб ваша жена оставила корабль немедленно, и надеюсь, что когда донесу о вашем поступке капитану, то он поступит с вами таким же образом. А покуда считайте себя под арестом за пьянство.
Великий скандал. – Я доказываю капитану, что считаю его джентльменом, хотя прежде и говорил противное; в то же время доказываю мичманам, что и я тоже джентльмен. – Мичманы доказывают свою благодарность, тренируя меня, потому что дело мастера боится.
Капитан прибыл на борт около одиннадцати часов утра, и когда старший лейтенант донес ему о том, что случилось, он тотчас же отдал приказ об отставке мистера Троттера. Вслед за тем он приказал всем мичманам собраться на квартердеке.
– Джентльмены, – сказал он им со строгим видом, – я чувствую себя обязанным некоторым из вас за мнение, которое вам угодно было внушить о моем характере мистеру Симплу. Я требую, чтобы вы ответили мне на несколько вопросов, которые я намерен предложить вам в его присутствии. Сек ли я когда-нибудь вахту штирборта за то, что корабль делал не более девяти узлов на булине?
– Нет, сэр, нет! – отвечали они с перепуганным видом.
– Задавал ли я какому-нибудь мичману четыре дюжины палок за то, что он не подал своего еженедельного отчета, или пять дюжин другому за то, что он на дежурстве был в красной ленте?
– Нет, сэр, – отвечали они.
– Умирал ли какой-нибудь мичман от усталости на своем сундуке?
Тот же отрицательный ответ.
– Ну, джентльмены, теперь сделайте одолжение, отвечайте, кто из вас счел за нужное утверждать эту ложь в публичной кофейне, а также кто из вас принудил этого молодого человека рисковать жизнью на дуэли?
Всеобщее молчание.
– Вы мне ответите, джентльмены?
– О дуэли, сэр, – подал голос мичман, сражавшийся со мной, – я слышал, что пистолеты были заряжены одним порохом; это была шутка.
– Хорошо, сэр, положим, что дуэль была затеяна в шутку, я надеюсь и верю, что вы говорите правду; но репутация вашего капитана – тоже шутка, позвольте спросить? Я желаю знать, кто из вас осмелился распространять такую оскорбительную клевету?
Мертвое молчание последовало за этим вопросом.
– Хорошо, джентльмены, вы не хотите признаться, так я воспользуюсь властью. Мистер Симпл, будьте так добры, укажите мне лицо или лиц, которые рассказали вам все это.
Но я подумал, что исполнить это требование было бы дурно с моей стороны, и так как они очень ласково обращались со мной после дуэли, то я решил не говорить.
– С вашего позволения, сэр, – ответил я, – мне кажется, я сообщил вам все это под секретом.
– Под секретом, сэр? – возразил капитан. – Где это слыхано, чтоб существовали секреты между капитаном первого ранга и мичманом?
