Вскоре нашли нового барочника для нашей «Полли», и мне нужно особенно подробно описать его. Он большую часть жизни прослужил на военном судне, участвовал во многих сражениях, во время Трафальгарской битвы потерял обе ноги, за что и получил пенсию от Гринвичского госпиталя. С той поры он постоянно работал на реке. Это был живой, широкоплечий человек, который ходил на коротких деревяшках дюймов[12] в восемь длиною, а потому казался каким-то странным карликом. Он вполне заслуженно пользовался прекрасной репутацией, постоянно был весел, любил выпить и вечно пел прекрасным, сильным голосом. У него имелся неистощимый запас песен, но он почти всегда обрывал их на втором-третьем куплете и нередко, судя по обстоятельствам, менял в них слова. С ним был его сын Том, мальчик моих лет, такой же веселый, как отец, обладавший хорошим голосом и большим запасом юмора. Отца звали Том Бизли, но он был больше известен под прозвищем «старый Том».
Скоро мы отошли от пристани. Дул попутный ветер. Старый Том стал на руль, а мы, мальчики, подняли мачту и парус с помощью собаки из породы некрупных ньюфаундлендов, которую Том научил брать в зубы конец каната и тянуть его. В ту же минуту веселый инвалид запел песню о парусах, о свежем ветре, о быстром ходе баржи, пересыпая строфы приказаниями и шутками. Младший Том был так же весел, как и его отец, и они перебрасывались остротами, походя на двоих товарищей. Маленький Том обожал отца, и хотя постоянно шалил и любил выпить спиртного, его нельзя назвать испорченным мальчиком. Невдалеке от Батерси старый Том обратился ко мне.
– Видишь, Джейкоб, маленький дом с двумя трубами? Он принадлежит мне, и там живет моя старуха. Что-то она делает теперь? – Старый Том призадумался, запел подходящую песню, потом, прервав ее, сказал: – Вот что, Том, мальчишка, отвяжи ялик да греби к берегу. Спроси старуху, как она поживает, и скажи, что я здоров и весел.
Через минуту Том младший уже греб к берегу.
– Это напоминает мне, как я вернулся к моей матери после первых трех лет службы на море. Я думал, она умрет от радости! – Тут старый Том замолчал, стер слезу с глаз и прибавил: – Как несчастна была она, бедняжка, когда я снова ушел в море, однако позже привыкла к этому. Знаешь, Джейкоб, Том славный мальчик, но не такой серьезный, как ты. Мать балует его, и я не могу быть с ним строг. Смотри-ка, смотри: старуха машет нам. Жаль, что я не могу отправиться к ней, но мне опасно входить в эти бумажные лодчонки: мои деревянные каблуки непременно пробьют дно!
Два Тома ставят условия. Мирный договор между двумя воюющими сторонами ратифицирован. Песни и ужин.
Том греб обратно; на половине расстояния между берегом и баржей он нагнулся.
– Том, Том! – закричала ему с берега мать. – Не смей, Том.
– Том, Том! – закричал с баржи отец, грозя кулаком. – Не смей, Том!
Но Том был в полной безопасности. Из корзины с провизией, которую мать дала ему для отца, он вынул бутылку и стал пить из нее.
– Довольно, Том! – крикнула она ему с берега.
– Слишком много, мошенник! – крикнул отец с баржи.
Но Том пил, не обращая на них внимания, пока не нашел, что достаточно угостил себя. Наконец он спокойно подвел ялик к барже, передал мне корзину и сверток чистого белья.
Взобравшись на палубу, Том кинулся в главный люк.
– Ты хочешь поговорить со мной, отец? – с улыбкой спросил Том, поглядывая на меня. – В чем дело?
