– Не стану отвечать. Во-первых, можешь не понять, а во-вторых, это тайна за семью печатями, и не мной, поверь, поставленными. Но конкретно по сегодняшнему эксперименту – а проникающее голографирование всё ещё находится на стадии экспериментов – кое-какие пояснения могу дать. Для всех участвующих в демонстрации объектов методом проникающего сканирования были сделаны энергетические копии.
– То есть касательно людей… – начал Катанья.
– Были сделаны точные копии всех внутренних органов. Молодец, на лету схватываешь! Затем копии поместили в два абсолютно идентичных приёмопередатчика со встроенными преобразователями энергетических волн. После этого голограммы были включены и в двух соседних павильонах возникли два Сент-Антуанских предместья. После этого в каждый из павильонов вошли по три фехтовальщика, подпоясанных в одном случае красными, в другом зелёными шарфами, а в каждом из соседних павильонов одновременно появились их голографические двойники. Дуэль, которую мы с тобой наблюдали, происходила одновременно на двух площадках, и на каждой люди сражались с голограммами своих противников.
– Которые при этом в точности повторяли все движения оригиналов, – закончил Катанья.
– Верно! Таким образом, люди по большому счету сражались друг с другом, но наносили при этом уколы только через голографическое оружие своих электронных двойников.
– То есть не имитировали бой, а дрались по-настоящему, без боязни серьёзно травмировать соперника. Здорово! А как же всё-таки реагировал организм участников боя на попадание?
– Хороший вопрос, – одобрил Шиллер. – Ну, про проступающую при нанесении укола кровь я говорить не буду, такими трюками овладели ещё несколько столетий назад. Что до организма, то, при любом попадании, в мозг посылался соответствующий сигнал. При лёгком ранении ощущение в месте попадания сравнимо с настоящим уколом. При ранении средней тяжести болевое ощущение не усиливается, но может частично или полностью онеметь раненая рука или нога. При тяжёлом или смертельном ранении тело бойца просто обездвиживается и он выходит из игры. Скажу по секрету: нашей разработкой уже заинтересовался спецназ Звёздного флота.
– Ещё бы! – ничуть не удивился Катанья. – Такой тренажёр! А какие перспективы для театра!
– Театра? – переспросил академик. Потом лицо его прояснилось. – Ну, конечно, театра, я как-то не подумал. И много ещё для чего!
– Но начали вы всё-таки с истбоя, – заметил Катанья.
– Разве это удивительно? Столько лет быть председателем Федерации исторических боевых искусств и не привлечь её членов к испытаниям собственного изобретения? Да меня бы не поняли!
– Я бы уж точно не понял, – подтвердил Катанья. – Но скажите, что это за юноша, который так ловко управляется со шпагой. Прямо Д Артаньян!
– Ну, что ты, Доминик, – не согласился Шиллер. – Любимец Дюма этому юноше в подмётки не годится, вот разве что ты в свои лучшие годы. Надеюсь, и по сей день тренировками не манкируешь?
– Стараюсь, – односложно ответил Катанья. Так я могу узнать его имя?
– Клим. Клим Снегов, сын той самой Таши.
