– Каааак же, – скептически протянул Мур.
– Просто он показался мне похожим… – она не договорила. – Теперь я вижу, что ошибалась.
Мур промолчал. Девушка раскатала одеяло (теплое, но почти невесомое, еще один подарок господина Фатмира) и стала устраиваться на ночлег. Кот завернулся в плащ по другую сторону костра. В тишине только негромко потрескивали поленья, да тоненько звенела в кустах какая-то ночная птичка. Фрея укуталась потеплее и, пригревшись у костра, погрузилась в свои мысли. Чем ближе они с Муром подходили к горам, тем чаще тонким холодком по коже пробегало слово «потом». Что будет после того, как она вернет перо? И чего она ожидает? Девушка тихонько вздохнула.
– Спи, – отозвался кот из темноты. – Что гадать заранее? Может, вернешься домой. Только я не очень представляю себя домашним. Лежать целый день у камина, слоняться по комнатам…
– У меня всего одна комната, – невольно улыбнулась Фрея. – Но ты свободен, Мур, я уже говорила тебе.
– И я говорил тебе – и повторять не буду. Ты – хозяйка. Спи, кому сказал.
– И кто тут командует? – девушка притворно поворчала, но тревога за будущее немного отпустила. Светлые сны посетили ее этой ночью. Ей снился широкий небесный простор, голубой-голубой, как цветок незабудки, и широкий взмах крыла – золотого и бронзового, и глаза в цвет неба… И голос. Голос, который, раз услышав, невозможно забыть, и тоска по нему навечно поселяется в сердце…
Наутро они двинулись дальше, привычно отмеряя шагами дорожное полотно. Шли бодро, потому что Фрея решила следующую ночь провести под крышей: осень уже на пороге, ночи стали холодными, особенно горные ночи – путешественники поднялись уже довольно высоко. Остались позади мягкие зеленые холмы, и по сторонам дороги обнажились скалы – обветренные, покрытые лишайником. Между скал непрестанно свистел ветер. Низкие кусты можжевельника со скрученными, как помело ведьмы, стволами росли между камней, и мелкие птички гнездились в их ветвях. Фрея часто сходила с дороги, чтобы разглядеть очередное незнакомое растение, а Мур терпеливо ждал ее, развлекаясь наведением лоска на свой доспех.
Трактир отыскался уже в темноте – он манил к себе яркими желтыми квадратами окон, обещая тепло и кров, а так же ужин. Фрея быстро договорилась с трактирщиком о ночлеге, и теперь они с Муром сидели в уголке, стараясь не привлекать к себе лишнего внимания. Несколько пастухов за общим столом шумно обсуждали последние новости. Видно было, что все они давние знакомцы, а может, и земляки, но встречаются редко – лишь во время длительного сезонного перегона скота. Их овцы блеяли в загоне позади трактира.
– Давненько тебя не видно, Арбен! Где ходил? Как там твои бараны?
– Бараны целы, один только плох – Далматом зовут. Слыхали, Далмат заболел?
Пастухи рассмеялись.
– А, этот Далмат – самый глупый баран, – сказал один, такой лохматый, что казалось, будто он забыл снять шапку. – Прошлой осенью он полез в колодец спасать утенка и чуть не утонул. Что с ним случилось теперь?
– Ох, вы не поверите. Он решил помыть своих овец – у него их семь штук, да поленился сделать купальню, загнал их в озеро, а они все увязли в иле. Пришлось ему лезть в воду – а вода сейчас уже ледяная – и вызволять их одну за другой.
Пастухи примолкли. Потом один из них недоверчиво спросил:
– Семь раз залезал в воду?
– Восемь раз, – важно кивнул рассказчик. – Он так измазался в черном иле, что пришлось ему отмываться – а то жена на порог не пустит.
