Веселая дамочка, отключилась, майор похлопал несчастного мужа по плечу:
–Ну-ну, держитесь. Женщины, они такие. Только стараются казаться хрупкими, нежными, слабыми, а потри их монеткой и вылезет меркантильное, корыстное, жестокое существо, каких во всей нашей галактике не сыщешь. В других не знаю, не бывал-с.
Подполковник Пилюгин с любопытством взглянул на Дозвонского – очевидно, что и майор немало хлебнул от «слабого пола». Он и сам был в молодости брошен «красавицей», а потому внутреннее согласился с майором. Коле же он зло прошептал:
–Что б я больше тебя не видел на своем горизонте. – И сорвался на крик: – Никогда! Вот ведь мигрень на мою голову.
–Никогда, так никогда, – ответил невозмутимо Мигренев. – Пойдем, Слава, нас здесь не ценят. Да, господин подполковник, Илье Ильичу кукла не понадобилась, попросите, может, вам подарит, спокойнее будете.
–Сам дурак!
–И вам всего хорошего.
Пока криминалист Раков собирал свой чемоданчик, в кресле, в обнимку с куклой-развратницей, сладко храпел Илья Ильич Коноплянский.
Когда следователь СКП, опергруппа, участковый и понятые ушли, он встал, зашвырнул «резиновую бабу» в угол, достал из шкафа пузатый флакон французского коньяка, выпил целый фужер…
2
Коля откупорил сразу две бутылки крымского вина. Как всегда наполнил два бокала. Осушив свой, потянулся за бокалом Сверла, но тот, к изумлению Мигреня, сам выпил его до дна.
–Нехорошо как-то получилось, – сказал журналист, закусывая вино маслиной.
–Нехорошо тумаки получать со всех сторон и рот широко разевать, когда вокруг полно ворон. – Мигрень с аппетитом аллозавра обгладывал копченый куриный окорочок.
Он любил есть, как сам выражался, всякую неполезную, но вкусную дрянь. А еще любил иногда рифмовать, по его мнению, «очевидные мудрости».
–Ну, при чем тут вороны, Николай Карлович?
–А при том, что нельзя быть таким доверчивым простаком и радоваться, когда пернатые гадят тебе в рот.
–Кто гадит, кому?
Коля облизал обглоданную до блеска кость, запил копченость двумя бокалами черного вина. Наконец, ответил:
–Как говорил Жеглов: маленько внимательности, цены бы тебе не было. Трубка у следователя СКП громкая. Хорошо было слышен его разговор с женой Коноплянского. Только голосок её в точности тот, что ответил мне, когда я звонил в «Эверест».
–Но я не присутствовал при вашем разговоре с «Эверестом».
–Ах, да, прости, из головы вылетело. Но все равно, рот широко не раскрывай. Никогда.
–Постараюсь. И что же получается?
–Пока ничего. Почти ничего. Ну, кроме того, что Илья Ильич сидит сейчас в уютном креслице, пьет коньячок и посмеивается над нами – лопухами.
–Вы думаете…
–Да, думаю и тебе советую это иногда делать. Как он всё ясно, последовательно для пьяного человека излагал. А до этого, тоже пьяный, как ты знаешь, моментально и незаметно испарился из моего офиса. Извини, нашего.
Частное сыскное агентство «Добрый Тобби» было создано частично на деньги Сверла, вернее, его отца. В отличие от мамы, Зои Федоровны, не одобрявший выбранную сыном криминальную тему, Владимир Николаевич, бывший чиновник министерства транспорта, с удовольствие читал рассказы Славы. Иногда поправлял, давал советы. Знал Мигренева и видел в нем толкового опера, незаслуженно отправленного в отставку.
–Почему же вы следователю не сказали, что слышали уже голос в трубке?
– Нет тела, нет дела. Таков девиз всех следаков. А похожие голоса в трубке – еще ничего не значат.
