– А что «и»? Не убивать же мне ее было. Забрал свою резиновую Лариску и в бюро к господину Мигреневу подался. Поплакаться, уж больно он сердечный.
Пилюгин не выдержал:
–Да нет у Мигреня сердца, и никогда не было! Коля по утрам котятами завтракает, а ужинает эмбрионами из абортария! Поплакаться, видите ли, ему захотелось.
–Ну, это уж слишком, товарищ подполковник, – вступился за приятеля Слава. Сам Мигрень невозмутимо стоял и сверлил глазами Коноплянского. На слова Пилюгина он, казалось, не обратил внимания.
Подполковник понял, что переборщил:
–Это я образно…образно, конечно. Извини, Мигрень, то есть, Менингит, то есть…ладно, проехали. Зачем всё же в «Добрый Тобби» поехал? «Поплакаться»…Не верю!
За директора ответил Сверлицин:
–Николай Карлович ему водки наливал и спать укладывал. А у господина Коноплянского, после похода на рынок за курицей, видно, денег на опохмел не осталось.
Директор ухмыльнулся, давая понять, что удивлен прозорливости парня.
–Деньги были, да видно выронил или украли, – ответил он. – А куклу хотел там же на рынке продать, но не купили. Вот с ней в сыскное агентство и пришел.
–Когда вы из «Эвереста» уходили, у вас деньги были? – на этот раз спросил Коля.
–Да, были.
–А если были, зачем же вы прихватили куклу? Получается, идея продать ее пришла вам в голову сразу, а не потом…Нестыковка.
–Потом…сразу.…Совсем меня запутали. И в чем, собственно, дело? Почему вы беспардонно лезете в мою личную, семейную жизнь! – Коноплянский повысил голос. – Подумаешь, курицу дохлую принес своей жене.…А какую надо было, живую?
–Бывшей жене, – уточнил Гена Раков.
–Заявления на развод я не подавал, но непременно это сделаю.– Коноплянский попытался отлепиться от стойки администратора, к которой его прижал своим мощным телом Пилюгин, но не получилось.
–Заявления не понадобится, – прошипел ему в лицо подполковник.– С покойниками не разводят.
Он схватил Коноплянского за шиворот, втащил в его же директорский кабинет.
При виде убитой Луизы, директор судорожно начал хватать ртом воздух, заклокотал, словно голубь перед голубкой, его ноги подкосились и он упал перед своим рабочим столом.
К нему бросились полицейские. Раков пощупал ему шею.
–Глубокий обморок от шока, – констатировал он. – Возможно, сердце.
–Уверены, что обморок, а не умер? – недоверчиво спросил Пилюгин.– Мне только еще одного трупа не хватало. Да еще в чужом районе…О-о.…Втравил ты меня, Мигрень.
–Никто вас на аркане сюда не тянул, – снова вступился за друга Слава.
–А ты…Ты вообще кто такой?! Журналюга! Ну и проваливай отсюда!
И вдруг Пилюгин моментально остыл. Как обычно.
–Вызывайте скорую и труповозку. Опрос Коноплянского ничего толком не дал.
–Потому что не с того начали, господин подполковник, – сказал Коля.– Не узнали, почему он соврал, что Луиза «сбежала с любовником на Кавказ», когда знал, что она здесь, и разговаривала с вами по телефону из этого агентства.
–Поучи еще меня, – проворчал Пилюгин. – Если честно, сам ни черта не понимаю.
Мигрень нагнулся над Коноплянским, откинул ему веко, удовлетворенно кивнул – да, жив.
Хотел было дать ему понюхать нашатыря, что всегда был при нем, но передумал.
Раков сделал вид, что обиделся – Коля его знает сто лет и почему- то перепроверяет.
Когда приехали врачи, прокурорские, вызванные Пилюгиным, Коля со Славой уже ехали в такси на Сельский рынок.
5
-А почему из нашего поля зрения выпал любовник Луизы, Петр Власов? – спросил Сверло по дороге на рынок.
