Приключения Пиноккио – 2, или Тайна золотых монет - страница 20

Неожиданный удар, который Мадавати нанесла молодой женщине, отбросил ее далеко назад, прямо на руки едва успевших подхватить ее заложников. С ужасом ожидавших услышать хруст костей несчастной; и с облегчением вздохнувших после того, как никто из них не услышал его…

Естественно, ничего подобного не услышала и сама Мадавати. И поэтому, наверное, на лице ее отразилось разочарование. Ее темные и доселе какие-то пустые, бесчувственные глаза вспыхнули мрачным блеском. И тот, кто в этот момент посмотрел бы ей в глаза, увидел бы в них удивление, раздражение и досаду…

Да, удар почему-то не получился. И Мадавати не могла понять, почему. Странно, но, казалось, случайное, неосознанное движение заломленных в отчаянии рук отвело его и помогло заложнице избежать серьезного увечья. Сверкнув очами, экстремистка произнесла короткую, звучавшую неразборчиво, и с преобладанием в ней шипящих звуков, фразу; и, очевидно, поразмыслив немного, решила про себя, что во всем виновата именно досадная случайность. После чего жалкое существо, барахтавшееся на полу в гуще заложников и поводившее вокруг себя затуманенным взглядом, сразу же утратило для нее всякий интерес.

– Послушайте, вы, стадо баранов, – заговорила затем Мадавати, обращаясь к сидевшим на полу людям и показывая пальцем на, казалось, пытавшуюся понять, что с ней сейчас произошло, молодую женщину. – Похоже, разум этой ненормальной помутился. Вы что же, станете поступать так, как и она? Думаете, мы здесь затем, чтобы разбираться с вашими проблемами, выслушивать ваши просьбы и вытирать вам сопли? Если ваше чувство самосохранения не подсказывает вам, как вы должны вести себя в вашем положении, то я могу сделать это за него. Преподать всем вам небольшой урок с помощью вот этого наглядного пособия!

Треск короткой очереди, выпущенной Мадавати из «Узи» в ее руке, заставил склонившихся к полу заложников почти распластаться на нем. Просвистевшие почти у них над головами пули ударили в стену, высекая из нее фонтанчики пыли. Из нее, и красочной фрески на ней, изображавшей почтенных мужей в чалмах – купцов, ростовщиков, менял и дельцов, им подобных. Судя по блеску в их глазах, не уступавшему блеску благородного металла в их же руках, активно проворачивающих денежные операции…

Как и следовало ожидать, ударившие в стену пули не вызвали ни малейшего смятения в среде с головой погруженных в свой бизнес бородатых денежных мешков в чалмах. Чего никак не скажешь о заложниках, волю которых всячески стремились подавить экстремисты. И людях снаружи, державших под прицелом окна и двери здания Банка. Готовых по приказу, если таковой будет им отдан, немедленно штурмовать его.

Щелчок пальцев в перчатках прозвучал глухо. Человек с проседью в бороде требовал внимания.

– Теперь говорить буду я! – Сопровождаемый двумя экстремистами с автоматами, главарь подошел к заложникам поближе и стал перед ними, глядя на сидевших у его ног людей сверху вниз.

– Хорошо! – продолжал он, по своему обыкновению выставив вперед бороду. – Надеюсь, всем здесь ясно, что мы настроены решительно. И никто из вас больше не сомневается в серьезности наших намерений. У нас нет пути назад, мы должны довести начатое дело до конца. Но мы воины, а настоящие воины не воюют с теми, кто слаб. И поэтому мы склонны проявить снисхождение к некоторым из вас. Что, замечу сразу, никем не должно быть расценено как некоторые с нашей стороны уступки. Люди там, на площади, и все вы, – все должны понимать, что чрезмерно обольщаться на этот счет никому из вас не следует! – Так вот, – заговорил главарь снова после небольшой паузы, обведя колючим взглядом притихших заложников. – Здесь есть женщины… Место женщин – у источника, у прялки и у домашнего очага. Они не должны быть вовлечены в распри мужчин. Это может быть дозволено лишь избранным, очень немногим из них! – И, сказав это, Седобородый окинул благосклонным взглядом подошедшую к нему и ответившую ему надменной улыбкой Мадавати. – Хорошо! Пусть знают все! Волки Генджера не грызут горло женщинам!