Когда лама взобрался на самую вершину, его взгляду открылся небольшой водоём. Вокруг него, вытягивая ветви к воде, стояли раскидистые деревья; их окружали заросли кустарника, за которыми, в свою очередь, расстилался испещрённый цветами луг. За пределами же зелёного островка во все стороны простиралась пустынная равнина. Переведя взгляд на пруд, лама заметил пуму, расположившегося на толстой ветке над водой, и от его решимости не осталось и следа.
"А вдруг я его неправильно понял? – засомневался он. – Что во мне, в конце концов, такого особенного? Я нигде не бывал и почти ничего не знаю…"
Но тут пума заметил ламу и весело воскликнул:
– Лама, ты пришёл! А я как раз собирался начинать. Давай сюда!
– Сейчас! – крикнул в ответ лама, ощутив внезапный прилив радости.
Вскоре он уже стоял у воды, от которой шёл приятный запах прелой травы.
– Попробуй воду, – сказал пума. – Уверен, она тебе понравится.
Стараясь не поднимать со дна ил, лама зашёл по колено в пруд, поравнялся с веткой, на которой лежал пума и, припав к воде, уже не мог от неё оторваться: наполненная ароматами трав, она не только утоляла жажду, но и, как ему показалось, насыщала.
– Вот это вода так вода! – с наслаждением сказал лама, напившись. – Были бы здесь мои сородичи, выпили бы весь пруд без остатка!
– Но ведь никому из них не пришла в голову мысль покинуть своё стадо и бросить вызов хищнику, – сказал пума, прищурив один глаз.
Услышав это, лама понял, что момент для объяснения настал. Поэтому он собрался с духом и начал:
– Послушай, пума, я хочу тебе сказать, что… – и тут же запнулся, встретив взгляд золотистых глаз. – Дело в том, что… – продолжил было лама, но слова снова застряли у него в горле.
– Знаю, – промолвил пума, – некоторые вещи понимаешь без слов…
И, немного помолчав, он добавил:
– Если бы ты мне не поверил, то не пошёл бы со мной на озеро, ну и
сюда, конечно, не пожаловал бы… А я очень рад, что ты здесь!
Сказав это, пума по-дружески потрепал ламу по мохнатой шее. Тот тотчас же пришёл в себя и так же по-дружески, как это водилось у них в стаде, боднул пуму головой в бок, да так сильно, что тот не удержался на ветке и свалился в пруд.
– Ну и силён же ты, приятель! – весело сказал он, вынырнув.
– А ты как думал? – ответил лама.
– Что ж, нам пригодится твоя сила… – А что я промок, так это как раз кстати – без мокрой шкуры не бывает хорошей рыбалки.
– Это почему?
– Сам сейчас увидишь. Устраивайся поудобнее вот на этом камне и наблюдай, – и пума указал на плоскую глыбу, выступавшую из воды.
Лама последовал совету и, подогнув под себя колени, лёг на нагретую солнцем каменную поверхность. Ноги его ныли; только теперь он ощутил всю накопившуюся за последний день усталость. Пума же расположился на своём прежнем месте таким образом, что его голова и лапы оказались у самой поверхности пруда. Струйки воды, стекая с его мокрой шерсти, с лёгким звоном разбивались о воду, оставляя на её поверхности множество пузырьков. Сам же пума замер, сосредоточив свой взгляд на лёгкой зыби, расходившейся по воде; кончик его хвоста слегка подрагивал.
Лама внимательно наблюдал за мутной поверхностью пруда и вскоре стал различать под водой очертания рыб. Одна из них неспешно поднялась из глубины, глотнула пузырёк воздуха и, перевернувшись на бок, хотела было скрыться… Но не тут-то было: молниеносным ударом лапы пума выбросил её из воды. Крупная рыбина, сверкая чешуёй, описала в воздухе высокую дугу и, шлёпнувшись о берег, забилась в траве. Лама не успел даже толком понять, что произошло.
