Но вслух он говорил, обращаясь к высокой брюнетке с ярко накрашенными губами:
– Сердце плачет и тоскует,
Для души спасенья нет,
А зима в окне рисует
В снежном танце силуэт.
Она вторила:
– Образ твой ещё неясен,
Ты далёк, но знаю я,
Что душою ты прекрасен,
Даже если лик ужасен,
Что полюбишь ты меня.
Мой Хозяин, целуя тонкую бледную руку, унизанную перстнями, вещал:
– Сердце плачет и тоскует,
Для меня спасенья нет,
А зима в окне рисует
Долгожданный силуэт.
«Прародитель Пес, какая немыслимая тоска», – думал я, неприлично зевая и закатывая глаза.
Мимо проплыла Сюзанна Эдуардовна:
– Браво, браво! Так держать!
Приглашаю продолжать:
Всех зову на ринг – вперёд!
Победителя приз ждёт…
– О, только не литературный ринг, – тихо прошептал в мою сторону Хозяин. – Эта история надолго. Надо было раньше сматываться.
Мне было всё равно. Пока гости состязались, кто кого стихами уделает лучше, я заснул. И снились мне почему-то креветки. Они танцевали под музыку в стиле джаз и неприлично покачивали своими усиками. Или как у них называются наросты на морде? Или у них не морда? Фу ты, заговорился совсем. Вот что делают стихотворные вечеринки с нормальными собаками!
Разбудил меня громкий вопль тощей блондинки:
– Убили!!
Прокричав страшное слово, она хлопнулась в обморок. Что тут началось! Беготня, крики, заламывание рук, истерики. Особо впечатлительные натуры театрально падали на ковры. Я благоразумно спрятался под стол и оттуда наблюдал развернувшуюся картину вселенского хаоса.
– Вызовите полицию!
– Как такое могло произойти?!
– Это немыслимо!
– Боже, она была такой молодой! Кому потребовалось её убивать?!
Мне хотелось закрыть нос и уши. Но я мог только лежать и ждать. Вскоре дом заполнили люди в формах. От них исходили запахи деловитости, уверенности в себе, решительности, некоторого раздражения и предубеждения перед здешней публикой. Я с интересом рассматривал сыщиков, прислушивался к их словам и запоминал всё, что они делали.
– Уважаемая, вы видели что-нибудь необычное? – весь покрытый веснушками следователь поправил очки и уставился на Сюзанну Эдуардовну. Она покачала пальчиком перед самым носом сыщика и изрекла:
– Ай-ай-ай, а где же слог, Уникален и высок?
– Милейшая, это не ваши стихоплётские игры! – голос следователя стал жестким. – Произошло убийство! Будьте добры отвечать на вопросы… Нормально…
Сюзанна Эдуардовна надулась и недовольно буркнула:
– Я ничего не видела. Потом отошла от сыщика и сердито высморкалась в кружевной платок. Творившийся вокруг хаос забавлял и раздражал одновременно. Я было подумал дать деру, поджав хвост, как почувствовал чей-то пристальный взгляд. Обернувшись, увидел, как хозяйка дома манит меня рукой:
– Хороший пёсик, подойди,
Расследование впереди.
Никто не хочет слушать нас,
Особенно в недобрый час.
Вот так. Даже в такой момент Сюзанна Эдуардовна оставалась сама собой. Я вздохнул и поплёлся к ней. Она нависла надо мной, как кремовая гора, и, источая дикие ароматы волнения, нетерпения, и, как ни странно, уверенности, тихо проговорила:
– Я видела преступника, мой друг,
Уже прошёл нешуточный испуг.
Тебе шепну его приметы.
Уверена, ты попадешь в газеты…
Вот так я оказался втянут в очередное расследование. Сюзанна Эдуардовна продолжала:
– Загадку загадаю тебе я:
Когда друзья и вовсе не друзья.
Улыбка – фальшь, а речи – сладкий мёд,
И эту ложь не всякий разберёт.
И вперила в меня такой многозначительный взгляд. Вроде как я должен с полуслова понять то, о чем она говорит. Нет, посыл её я понял. Но как определить, кто преступник?! Тут же каждый второй фальшивый насквозь. На всякий случай я оббежал место преступления кругом, прислушиваясь, а главное – принюхиваясь ко всем, кто находился в доме. Признаться, определить виновного было сложно: слишком много разных запахов витало в воздухе. Вернувшись к хозяйке дома, я застыл по стойке «смирно», ожидая дальнейших инструкций. И они не заставили себя долго ждать.
