– Ты говоришь по-бирмански?
– Как по-французски, также бегло.
– Хорошо. Завтра мы уговоримся с тобой насчет жалованья.
– Я вполне полагаюсь, сударь, на вас и, кроме того, считаю большой честью быть на службе у французов из Европы.
– А вот этот мальчуган, – продолжал Фрикэ, – будет нашим новобранцем – потому что я его усыновил.
– Вот как! Еще один приемыш! – воскликнул, дружески улыбаясь, Андрэ.
– Всего только трое теперь, считая с этим. К тому же мой бывший негритенок Мажестэ стал уже взрослым, а китайчонок Виктор скоро сам сделается мандарином[4]. Знаете, господин Андрэ, я был так глубоко несчастлив до встречи с вами, что теперь не могу равнодушно видеть покинутых детей или сирот.
– У него нет ни отца, ни матери? – спросил Андрэ.
– Его мать была последней жертвой тигра-людоеда.
– Ты правильно поступил, Фрикэ, и я очень рад этому прибавлению семейства.
– Если бы вы знали, как он понятлив… Я скоро выучу его болтать по-французски. И какой храбрец! Представьте, он согласился служить приманкой для тигра и даже бровью не повел.
– Кстати, я тебя не поздравил. Это великолепный почин на азиатском берегу. Я в восторге.
– Я старался следовать вашим урокам, чтобы стать настоящим охотником. И достиг цели: теперь я люблю охоту. А так как мы сюда приехали именно затем, чтобы охотиться, то я не почил на лаврах, а подыскал новую дичь.
– Ты меня совсем избалуешь.
– В двух словах: от переводчика Сами я узнал, что здесь в окрестностях изобилие чудных тетеревов. Из живности здесь, в деревне, я обнаружил только поросят и с удовольствием испробую тетерок. А вы?
– Я тоже очень люблю эту великолепнейшую дичь, но только известно ли тебе, что тетерева и тетерки до крайности пугливы?
– Известно, но я все-таки надеюсь, что наша охота удастся!
– А как ты это сделаешь?
– Сами, от которого я все это узнал, взялся доставить мне все необходимое. «Будьте спокойны, – сказал он мне, пересыпая свою речь бесконечными „сударями“, – я вам представлю старика, который проведет вас куда нужно в чащу, и вы убьете столько дичи, сколько вашей душе будет угодно. У него есть животное, которое умеет находить след тетеревов и в особенности тетерок».
– Тетерев или тетерка – для меня все равно. Я сторонник полного равноправия полов перед вертелом. Ну, а как же мы проберемся через чащу?
– Не беспокойтесь, мы вам прочистим дорогу нашими дахами.
– И вот я послушался Сами и привел с собой рекомендованного им человека. Это вот тот самый старик, который жует бетель[5] с невозмутимостью бронзового идола; через плечо у него надета плетенная корзинка из прутьев. Вы согласны оставить его при себе?
– Еще бы! Я тоже почему-то уверен теперь в успехе, хотя и не знаю, каким образом будет действовать старик.
– Эй! Сами!
– Что вам угодно, сударь?
– Пригласи старика поужинать. Я поручаю его тебе.
– Вы о нем, сударь, не беспокойтесь! Он ляжет на подстилку из листьев на берегу реки. А я разведу огонь, который будет потом гореть всю ночь, и приготовлю на нем ужин.
– Хорошо. Что нужно этим людям?
– Они желают вернуться в деревню.
– Справедливо. Раздай им вот эти деньги, – сказал Андрэ.
Пять минут спустя бирманцы удалились с громкими радостными криками, прославляя щедрось и храбрость европейцев.
На другой день, с зарею, два друга приготовились идти на охоту. Они выпили по чашке обжигающе горячего кофе с сухарями и с рюмкой можжевеловой водки – настоящий матросский походный завтрак и, кроме того, отличное средство, предохраняющее от гибельной лихорадки джунглей.
