Прикосновение к Николь - страница 10

– Не увиливай! Расскажи про себя. Как философ Михаил применил свои познания на практике?

– Философ Михаил тоже многое попробовал. Но сейчас я работаю в музее.

– Да ладно! – удивилась Николь. – Философ-музейщик?! И какие же сокровища ты хранишь?

– Литературные. Я работаю в музее Булгакова. Слышала про такого?

– Представь себе, слышала, – Николь насмешливо взглянула на Михаила, – и читала. Если хочешь, можем даже подискутировать о развитии творческого мировоззрения Михаила Афанасьевича. Но какая связь с твоим образованием?

– Большой писатель всегда мыслитель, а его книги – линзы, через которые сознание пытается рассмотреть что-то, еще никому не известное.

– Но почему ты выбрал именно философию, а не физику или медицину? Разве ученые не пытаются увидеть что-то новое?

– Философия – основа любых наук, без нее глобального развития не будет. Сначала в головах происходит некое абстрактное осознание новых непонятных процессов, и только потом, иногда через поколения, эти знания превращаются в самостоятельные науки, в полезные для человека вещи. Физика, биология, психология когда-то были частью философии. Она как элементарная частица, из которой состоит все остальное. Проникновение в эту бездну – большая дерзость для человеческого ума, и удается это только самым сильным, способным жертвовать своим собственным Я.

Часа через три автобус распахнул свои двери на автовокзале Загреба. Вдалеке виднелись рукотворные иглы костелов, которые никак не могли сшить редкие облака в большую тучу. Сильный верховой ветер легко разрывал белую пушистую влагу, намекая, что церковь – это еще не Бог.

– Давай обойдемся без путеводителей, – они уже шли в сторону исторического центра, и сумочка Николь покачивалась в такт ее шагам. – Все равно эта лишняя информация потом выветрится. Погуляем наугад?

– Погуляем.

Они бродили по извилистым улочкам, выясняли в интернете, чьи личности отлиты в бронзе, заглядывали в подворотни, чтобы подсмотреть, как живет город, которого не знают туристы. Пили кофе в маленькой кондитерской.

Михаил находился в том редком состоянии свободы, когда чувства к бывшей жене уже отболели, в отношениях с друзьями случилась пауза, работа перестала приносить удовольствие, но кое-какие деньги еще шуршали в карманах и светились цифрами на экране банкомата. Эта свобода, не успевшая переродиться в гнетущую, разрушительную пустоту, доставляла особенное удовольствие. А теперь она неожиданно наполнялась новыми радостями и главной из них была женщина, которая шагала рядом с ним.

На одном из перекрестков послышался цокот подков. Через несколько секунд из-за угла показалась коляска с открытым верхом, запряженная парой коричневых лошадей. На козлах правил кучер в фетровом котелке, а в коляске шесть миниатюрных японских туристов, прижавшись друг к другу, разглядывали старую Европу одинаковыми удивленными глазами.

– Вот о чем я мечтал! – Михаил стряхнул остатки философского настроения. – Скакать на карете!

– Прямо скакать?

– Да! Пойдем скорей! Найдем, где они пасутся! – он впервые взял ее за руку и увлек за собой.

– Ну, скакать, так скакать, – согласилась Николь.

– Какая ты послушная! Даже подозрительно.

– Это я прикидываюсь, – ее пальцы грелись в его ладони.

– Я даже не сомневаюсь.

Они свернули в ту сторону, откуда приехала коляска, и скоро вышли на шумную площадь. Старинные башенные часы должны были вот-вот отмерить очередной час, и перед ними собирались разноликие туристы, которые ждали, когда время заиграет мелодиями.