– Робби, я могу забрать эту машинку? – женщина провела пальцами по поверхности стола, не скрывая восхищения. – Это же из набора «Быстрее всех»!
– Нет, пожалуйста! – малец подбежал к её подолу. – Она мне очень дорога.
– Не будь таким жадиной! – хихикнул «друг».
– Я могу предложить другие, – Робби тут же нырнул в коробку.
Возомнив из себя «очень-при-очень взрослого» Робби всё равно считал несправедливым забирать у него любимую игрушку.
– Но другая машинка не сравнится с этой! Как и ты не сравнишься с другим ребенком!
– Ламия, пожалуйста, – умоляюще протянул мальчик. – Это подарок мамы.
Её фарфоровая кожа начала морщиться, темнеть, одним же словом – гнить. Что-то зеленое, до ужаса противное поселилось на её правой щеке. Оно двигалось, заполняя собой всё лицо «красавицы». Глаза залились чернотой, в них отражался страх. Голос «друга» стал грубым, почти мужским:
– Никогда не называй меня по имени, Роберт.
И пронзительный визг станет причиной ссоры.
– Ламия! Это была Ламия! – судорожно кричал мальчик, забившись в самый ближний угол, пока в комнату не вбежала мать, а за ней и дядя.
Эстер подняла ребенка, посадила на кровать:
– Робби, что случилось? – она прижала сына к себе, начала гладить по рыжим волосам.
– Здесь была Ламия, – лихорадочно вскрикнул мальчик. – дядя Моррис, Ламия существует!
В душе Эстер ликовала, наконец-то появилась возможность запретить Моррису видеться с племянником.
– Робби, может ты уснул? Тебе приснился плохой сон? – Моррис подошел к нему, взял за ладонь. – Главное, что сейчас всё хорошо.
– Нет же! – возразил он. – Ламия была здесь! Она разговаривала со мной!
Эстер подняла недовольный взгляд на брата.
– Я умоляю, поверьте мне! Она была здесь! Дядя Моррис, Ламия существует!
Его трясло на протяжении десяти минут, пока мальчик не успокоился, изобразив желание спать. Мама уложила его в кровать, при этом нежно поцеловав в лобик.
Когда же взрослые ушли, прикрыв за собой дверь, Робби поднялся с кровати и начал тихо рыскать по столу в поисках любимой машинки. Но её нигде не было. Мальчик очень бережно относился к своим вещам, особенно к маминому подарку. Игрушки-талисмана не было даже под кроватью. «Может, она в коробке?» – подумал мальчик, но решил проверить своё предположение чуть позже, чтобы не создавать лишнего шума.
– Моррис, ты портишь ему психику! Он слишком мал для этих историй! – враждебный голос Эстер доносился с конца маленького коридора.
У Робби не было привычки подслушивать, но интерес его пересилил, из-за чего он устроился поудобней у дверной щели.
Мужчина был растерян, пытался оправдаться:
– Эстер, я понимаю, – он побледнел. – Никакой Ламии не существует, ему приснился дурной сон, от этого нельзя уберечь ребенка.
– У тебя нет, – она усмехнулась, – Да и не будет детей, и ты не смеешь учить меня! Ты не отец.
Мертвая тишина. Моррис поник, его взгляд опустел. Даже у Робби волосы встали дыбом от этих слов. Он выпрямился в полный рост.
Эстер вздрогнула, прикрыла свой рот рукой. Её голос задрожал, стыд вызвал желание провалиться под землю.
– Моррис, я не хотела, – она покачала головой в разные стороны. – Зачем же я это сказала? Боже, зачем?
Пусть вопросы и были риторическими, они требовали ответов.
– Моррис, прости меня.
Робби схватился за ручку двери, его ладони тут же вспотели.
– Всё в порядке, – закивал мужчина.
Но всё было иначе.
– Я не контролирую себя. Таблетки не помогают, Моррис, – она нахмурила свой лоб, удерживая слезы, но на втором предложении она беспомощно заплакала.
