Несколько месяцев он провел в частной клинике. По его мнению, она была настоящей психушкой. Наступила абстиненция – ломка. Каждая терапия не отличалась от пытки, а главное – они были напрасны. Врачи предупредили: «Алкоголизм – неизлечимая болезнь. После длительной ремиссии в любой момент может произойти срыв».
Когда двигатель завелся, Грейс медленно отъехала назад, поглядывая в зеркало заднего вида, выкрутила руль в правую сторону и выехала на трассу.
– Как Тео узнал?
– Если вы давно знаете Теодора, наверняка слышали об его таланте знать обо всём и вся. Имя подозреваемого останется неизвестным, как бы желтая пресса не старалась. Лонгман об этом позаботился.
– Вы давно знакомы?
– Довольно-таки, – ответила Грейс. – Я всегда рада ему помочь.
«Помочь именно Теодору, вот что она имела в виду».
Тео был жизнерадостным, всегда улыбчивым и хитрым. Он управлял интернет-редакцией, которая была любимым детищем. В его руках имелась и типография, но дело было расходным, ведь легче купить подписку на журнал, чем хранить в своём шкафу макулатуру.
Пусть Роберт и был хорошим журналистом, его странное поведение настораживало Теодора и подгоняло мысли об увольнении. Однако Лонгман был терпелив.
Проблемы Роба подлили масла в огонь. Теодор будет помогать до последнего, ибо ситуация может знатно подорвать его репутацию, потому он доверяет своей старой подруге – Грейс Крофтон.
«Это не должно задевать меня, ведь она помогает именно Теодору» – думал Роб.
Пока Роберт любовался однотипным пейзажем за окном автомобиля, Грейс незаметно поглядывала на него. Девушка знала: её клиент скрывает что-то важное. Вдруг это связано с Моррисом Бруксом? Грейс слышала их ссору в камере, и ей не хотелось смущать Роберта этим фактом. Предчувствие говорило ей: «Всё закончится плохо. Говорить с ним бесполезно».
Но она обязана задать несколько вопросов. Адвокат не станет доверять внутреннему чутью – адвокат будет действовать по протоколу. Защитник должен помогать, владеть информацией. А предчувствие – скорее слабость каждого человека.
Да, был риск, что Роберт разозлится и попросит остановить машину. Двадцать минут назад он ругался с дядей, и скорее всего, предпочёл бы не слышать его имя как минимум месяц.
– Ваш дядя плохо настроен, – сорвалось с её губ. – Стоит ли беспокоиться?
Парень даже не посмотрел на неё:
– Вы всё слышали – это ожидаемо.
– К сожалению, не я одна.
Роберт тяжело вздохнул. Конечно же, полиция всё записывала, на это у них есть полное право. А он ведь вёл себя как сумасшедший, кричал и ревел в углу, когда увидел мертвую девочку, а далее, пытался убедить дядю в своей безумной теории.
Он задал глупый вопрос:
– Мои слова могут быть использованы против меня?
«А как же Кэти? Галлюцинация? Моего поведения в камере достаточно, чтобы меня признали психом?» – рассуждал Роберт.
– Не беспокойтесь, всё сказанное вами можно объяснить – стресс, – девушка не оставляла попытку вернуться к прошлой теме: – Насколько серьезны угрозы Морриса Брукса?
– Я не думаю, что Моррис сдержит своё обещание, но вот родители девочки точно поднимут шумиху, когда узнают, что убийцу их дочери выпустили.
Девушка посмотрела на него задумчивым взглядом, изучая его с головы до ног:
– Вы не убийца, мистер Хилл.
Теперь и он посмотрел на неё. Ситуация казалась до жути неловкой.
– Но вы правы, – Грейс тут же отвела свой взгляд на дорогу, её ладони еще сильнее обхватили кожаный руль. – Для родителей Кэти Тейт не помеха задействовать СМИ.
