– Ты, малец, таких денег в глаза никогда не видывал. И не увидишь на этой работе за всю жизнь. Будешь у меня теперь работать. Через месяц на собственной машине будешь ездить. Через полгода квартиру купишь – понял? Сделаешь всё, как я сказал. Потом я сам тебя найду. Бывай.
Селиванов сгрёб дрожащими руками пачки с купюрами и, набив ими все карманы, вышел.
Лишь оставшись один на холодном осеннем ветру, он вдруг понял, что произошло. Вызвать полицию? Нет, звонить директору, пусть он решает. А если и директор с ними заодно? Они не простят мне этого. А чем я рискую? Скажу, что автомат вырубился сам. Про клемму на аккумуляторе я ведать не ведал. Напился – потому что устал и холодно. А если даже и рискую? Это ведь ради Аньки. Неужели этих деньжищ не хватит?
Наутро смертельно пьяный Селиванов спал, накрывшись бушлатом в своей сторожке. Десять новеньких самосвалов бесследно растворились на просторах страны.
На этот раз Вовку к начальникам не вызывали. В компании начался такой переполох, что в первые часы про него просто забыли. Приехавшие на склад полицейские просто попросили никого никуда не уходить. Селиванов около часа просидел в ожидании «казни», после чего просто спокойно ушёл. Так и не дождавшись, когда им займутся.
Все деньги он принёс домой. На удивление Генка вовсе не был этим обескуражен. Он тут же проявил свою практичность и, для надёжности всё пересчитав, молниеносно исчез с деньгами.
Весь день Вовка мучился головной болью и находился почти в бреду. Под утро они с Войцеховским решили, что теперь через знакомого администратора клуба необходимо разыскать Аню. При встрече с ней они полагали на месте решить, предоставить ли ей самой, выпутаться из беды с их финансовой помощью, или же полностью взять на себя её вызволение.
Пока Генка занимался организацией необходимых встреч и прятал деньги, бюрократическая полицейская машина начала набирать обороты и за Селивановым пришли.
Поскольку в отличие от всех остальных сотрудников склада он, вопреки требованиям полицейских, покинул место происшествия, а также, приняв во внимание, что место регистрации Селиванова не совпадает с местом фактического проживания, ему, на всякий случай избрали мерой пресечения арест на два месяца.
Первые дни, проведённые в следственном изоляторе, были для Селиванова крайне тяжелы. Полное отсутствие информации о родных. Постоянные бестолковые допросы. Кто вырубил электричество? Кто знал о резервном питании сигнализации? Почему ничего не слышал и не видел? Кто приезжал смотреть самосвалы в последние дни? Почему именно в этот день был пьян непьющий охранник? Всё это повторялось изо дня в день. Селиванов отвечал, что ничего не помнит и ни словом не обмолвился про Жору.
Вовка не знал, стоит ли ему рассказывать сокамерникам о знакомстве с Жорой. Как передать ему просьбу о помощи. Он всё ещё верил в честность вора и надеялся на него.
Через некоторое время стало легче. Сообщили о скором свидании с матерью, которая приехала в Питер. Значит, кто-то ей сообщил. Впрочем, может быть, сообщили органы.
– Здравствуй, мама. Видишь, как вышло. Ты, наверное, уже всё знаешь. Я только из-за Ани. Впрочем, я ничего не делал. Я уже рассказал следователю всё, что знал. Не понимаю, почему меня держат.
– Я ничего не знаю и не хочу знать. Ты здоров, и это – главное. Войцеховский привёз домой Аню. Она устроилась работать на птицеферму. Говорит, что учиться в университете ей не понравилось. Глупость там одна. А за птицами она ухаживает с радостью.
