Мама попыталась улыбнуться, но глаза её были по-прежнему тревожны.
– Я за неё теперь не боюсь, – продолжала мама, – только за тебя переживаю. Но ты знай – я вытащу тебя отсюда! Запомни. Чего бы мне это ни стоило. Я вытащу тебя!
Селиванов судорожно вцепился в прутья решётки.
– Это уже неважно, мама. Только передай Ане, что я её очень люблю.
– Всё будет хорошо. Меня сегодня встретил здесь около проходной какой-то человек. Представился Георгием Ивановичем. Сказал, что твой хороший знакомый. Он говорит, что по твоему делу нанял сильного адвоката, и скоро ты будешь на свободе.
– Я не знаю, о ком ты говоришь, мама.
– Мне не понравился его взгляд. Когда он улыбнулся мне своими золотыми зубами, мне показалось, что это сам сатана. Я такая дура необразованная. Прости меня, сынок.
Через две недели Вовка был уже в Чёрном Яре. Он шёл по свежему только что выпавшему снегу, сквозь белизну которого поглядывали ярко-жёлтые кленовые листья. Лужи вдоль дороги прихватило за ночь тоненьким ледком, в котором переливалось радугой низкое осеннее солнце.
Селиванов подошёл к водопроводной колонке и потянул вниз толстую чугунную ручку. Мощная струя ударила разлетающимися во все стороны и сверкающими на солнце брызгами. Ноги моментально стали мокрыми. Вовка невольно улыбнулся, испытав знакомое с детства ощущение. Он набрал ледяной воды в ладонь и умылся.
Растекающиеся от колонки потоки воды уносили в сточный колодец красный, с тонкими прожилками, кленовый лист.
– Погоди, браток. Сейчас я вытащу тебя отсюда. Вот ты, какой красивый. Давай-ка ещё поживём, – Вовка разгладил на ладони красный кленовый лист и бережно спрятал его в карман.
Селиванов радовался. А вместе с ним радовался и сам Чёрный Яр. Ведь его население впервые за долгие годы увеличилось на целых два человека.
– Да, ещё поживём, – прошептал Вовка, бодро шагая по первому снегу.
Он ещё не слышал, как позади него, тихо шурша шипованной резиной, осторожно крадётся черный «Мерседес» Жоры.
Золотая коронка блеснула на солнце. Синяя от наколок рука небрежно швырнула окурок на мостовую Чёрного Яра.
Как у молодых всё просто. Вот и моя развесёлая дочурка церемоний не признаёт. Привела домой подругу, а потом вспомнила, что срочно в институт надо съездить, а вечером – на концерт. «А вы тут мою подружку пока развлекайте. И не забудьте, у неё вечером поезд до Москвы. Неплохо бы её до вокзала подкинуть». Всё бы ничего, только вот подружка родом из Чили и русского не знает совсем. Её английский не спасает, потому что я в школе французский изучал, да и было это в прошлой жизни. Весь вечер общаемся с помощью «Яндекс-переводчика». Короткими простыми фразами.
Она окончила институт кинематографии в Сантьяго. Режиссёр-документалист. Летом работала в Италии, где и познакомилась с моей дочерью. Франческа уже полгода не была дома. Работала волонтёром в госпитале в Монголии, в приюте для животных в Австралии, потом в доме престарелых в Японии. Впереди долгий путь домой в Сантьяго. Через Москву, Берлин и Барселону. Поездами, автобусами, самолётами.
– Тебе не страшно путешествовать одной?
– Я не одна.
– А где же твои друзья? Почему они так надолго оставили тебя?
Она задумалась. Былая весёлость, с которой проходило наше общение в течение всего вечера, исчезла. Её большие чёрные глаза смотрели мимо меня в серое Питерское небо. Я ещё не видел её такой серьёзной.
