По этой Вовкиной теории не было никаких сомнений, что смышлёная сестрёнка Анечка, учившаяся на одни пятёрки, уедет сразу же после школы. Самому же Вовке, по собственным соображениям, предстояло уехать позже.
Аню провожали всем двором. Солнечным летним днём Вовка, уже отслуживший к тому времени в армии, работал первый год трактористом. Он прикатил к дому на старом, ещё советском «Белорусе». Соседи наперебой совали счастливой Аньке в дорогу домашние пироги и банки с мёдом. Мама, несмотря на жару, укутанная в тёплый платок, плакала и просила звонить ей как можно чаще. Аня как-то вмиг повзрослела и похорошела. Её голубые глаза сияли счастьем, а золотые кудри шевелились от тёплого летнего ветра.
Вовка наблюдал за происходящим из своего трактора, сплёвывая шелуху от семечек через открытую дверь кабины. Ему предстояло отвезти сестру на станцию.
В Вовкиной душе смешались в этот момент самые разные чувства. Тревога за младшую сестрёнку, которую он всю жизнь защищал от проказ одноклассников. Гордость за поступающую в престижный питерский вуз Анюту. Белая зависть к сестре, которая теперь будет жить в Петербурге, который Вовка видел лишь на красивых открытках.
Наверное, там – сияющие огнями большие проспекты; красивые дворцы, музеи и театры; там люди хорошо одеваются и ходят в рестораны; ездят на такси и собственных автомобилях. Они умные, энергичные и хорошо зарабатывают. Летают отдыхать заграницу и знают, как правильно жить на этом свете.
Вовка сплюнул на сухую пыльную дорогу и вытер промасленной тряпкой грязные руки.
Когда прощания закончились, он подал сестре руку и Аня, лёгкая как пушинка, заскочила в кабину трактора. Всю дорогу она что-то щебетала о речных трамвайчиках, разводных мостах и гранитных набережных. Вовка слушал её вполуха. Ему не давали покоя собственные мысли.
Неужели Анюта сможет стать городской? А ведь, пожалуй, сможет. А, может быть, и мне туда?
На перроне Володя крепко обнял сестру. Она повисла на его шее и поцеловала в щёку.
– Я вытащу тебя отсюда! – уверенно заявила Аня, глядя в глаза брату с материнской любовью и нежностью.
– Себя сначала вытащи, егоза! – улыбнулся Володя и потрепал золотистые кудри сестрёнки.
– Обещаю тебе, Володя. Я вытащу тебя отсюда! Ты только подумай об этом серьёзно, – ответила Аня и, ещё раз чмокнув брата, заскочила в вагон поезда.
Больше всех за Аню переживала, конечно же, мама. Поначалу она даже плакала вечерами и всё время держала возле себя мобильный телефон. Аня звонила довольно часто, но говорила коротко – дорогой роуминг.
Про учёбу в институте почти ничего из её рассказов понять было нельзя. Зато о красоте города и особенностях жизни в мегаполисе Аня рассказывала с восторгом. Она скороговоркой вываливала на голову матери кучу информации, перемешанной со словами: «Ты представляешь мама!», – и заканчивала своим традиционным «пока-пока», выключаясь, не дождавшись ответа.
Мама всё вздыхала, качая головой. Она не знала, радоваться ей или нет. Постоянно отправляя Ане на карту свои последние деньги, она отказывала себе во всём. Ей было вовсе не интересно, сколько тысяч людей собралось на концерт во дворце спорта и что такое каршеринг. Она хотела узнать, хорошо ли дочь кушает, тепло ли одевается, с кем подружилась и как даётся учёба. Ответы на все эти вопросы звучали невнятно, и мать часто теряла по ночам сон.
Спустя какое-то время Аня сообщила, что нашла подработку, по вечерам в кафе, и теперь у неё хватает денег. Она даже стала отправлять немного обратно маме и обещала непременно приехать летом.
