Город Чёрный Яр получил своё название ещё до революции. Говорили, что помещик, владевший здешней землёй, был изрядный кутила и жил в Петербурге. Его крестьяне от нужды воровали потихоньку барский лес. Потом, чтобы скрыть последствия, они подожгли остатки леса. Случился сильный пожар, в результате которого сгорел не только лес, но и само село с близлежащими хуторами. С тех пор вся местность стала зваться Чёрным Яром.
В советские годы в Чёрном Яре начали строить комбинат по производству азотных удобрений. На строительство комбината были собраны люди со всего союза. Кто-то приехал сам, в поисках лучшей жизни, а кого-то привезли в зарешёченном вагоне. Все они потом остались жить в Чёрном Яре, переженились и вместе ходили на работу мимо здания исполкома с огромными буквами «Слава КПСС» на крыше.
После развала союза азотные удобрения в таком количестве оказались не нужны и люди постепенно начали покидать родной городок. Со временем взрослое население Чёрного Яра поделилось на три категории: пожилые инженеры с испорченным здоровьем, сильно пьющие рабочие, потерявшие работу, и полные инвалиды из первых двух категорий.
В семье Володи Селиванова были представлены все три категории горожан. Мама – инженер технолог, страдающая от бронхиальной астмы; парализованная бабушка, отдавшая сорок шесть лет заводу, и пьющий отчим, неплохой в прошлом сварщик, терявший во хмелю всяческий рассудок.
Ещё была младшая сестрёнка Анечка с огромными голубыми глазами и вьющимися золотыми кудрями.
Через полтора года после её рождения в семье Селивановых произошло несчастье, которое, однако, принесло всем заметное облегчение.
В начале года умерла бабушка. Маме больше не надо было по вечерам, после работы, вытаскивать из-под неё мокрые простыни и обрабатывать пролежни. А весной умер отчим. Теперь мама не закрывалась в ванне, когда пьяный мужчина с битой бутылкой в руках искал в квартире Иосифа Сталина, спрятавшегося за занавеской. Вовка больше не холодел от страха, наблюдая, как пьяный отчим отучает Анечку писать в штаны, запихивая годовалую девочку в стиральную машину и угрожая постирать с двойной дозой порошка.
Из всех проблем в жизни остались лишь сущие пустяки. Разбитое на кухне окно, заколоченное фанерой, пропускающее холод зимой, да ещё надоевшие до чёртиков макароны на обед и ужин.
Зато жарким летом холодная вода из уличной колонки была безумно вкусна. Мощная струя, с шумом вырывающаяся из-под чугунного крана пела волшебную радостную песню. Она разбивалась о деревянный поддон, закрывающий сточный колодец, разлетаясь на тысячи сияющих на солнце холодных брызг, от которых старые Вовкины кеды вмиг становились насквозь мокрыми.
А холодными зимними вечерами к чуть тёплым батареям добавлялось воображаемое тепло от ярких рубиновых лучиков октябрятского значка-звёздочки, подаренного мамой.
Об октябрятах Вовка знал лишь из маминых рассказов, и они казались ему необыкновенно счастливыми. Он втайне завидовал, что маме так повезло в детстве.
Со временем население Чёрного Яра постепенно сокращалось. Трудно было сказать, сколько приходилось уехавших на одного умершего или умерших на одного уехавшего, но одну закономерность Вовка заметил ещё в школе.
Чем лучше школьник учился, тем быстрее после окончания школы он покидал родной город. Отличники и хорошисты уезжали сразу после школы, чтобы поступить в институт. Середнячки уезжали чуть позже, в поисках хорошей работы. Двоечники – либо покидали город вслед за середняками, либо оставались в нём надолго.
