Принц Фейри/The fae princes - страница 3

Я снова ребенок, прячущийся от страшилищ, напуганная тем, что принесет будущее, в ужасе от безумия.

Мое дыхание учащается.

Вейн садится позади меня, прижимаясь ко мне теплом своей груди.

– С тобой все в порядке, Уин. – Его голос темен и тяжел у моего уха, и мой желудок переворачивается.

Теперь, когда мы с Вейном разделяем Тень смерти Неверленда, от него не спрячешься. Он знает все, что я чувствую. Все, чего я боюсь.

Я не знаю, почему от этого знания у меня на глазах выступают слезы.

Разве я всегда не жаждала любви? Нуждалась в защите и заботе?

Так почему же я чувствую себя такой чертовски уязвимой? Его глубокое знание моих слабостей раздражает, как свежая шерсть.

– Что-то не так, – говорю я ему.

Кас встает с кровати и направляется к ряду окон. Его дыхание застывает в воздухе.

Страх растет.

– Где Питер Пэн? – Спрашиваю я.

Мы оглядываем комнату, наконец замечая его отсутствие. Он убежал в свой склеп? Мы слишком много значим для него? Я слишком много значу для него?

Соскакивая с края кровати, я встречаюсь с Касом у окна. Его волосы распущены, рассыпаются по плечам, и ветер подхватывает их, развевая вокруг нас, как занавес из темного шелка. Они щекочут мое обнаженное плечо.

Снаружи Неверленд покрыт тонким снежным покровом, а за домом серый пляж, волны разбиваются о берег.

Страх обвивает мои ребра, как змея.

Я поднимаю взгляд на Каса.

– Ты когда-нибудь видел Неверленд таким?

Его прищуренные глаза устремлены на горизонт, брови нахмурены.

– Никогда, – признается он.

– Что это значит?

И затем я слышу это, отдаленный звук боя. И там, в лесу, вспышка золотого света.

Я знаю, что это Пэн.

На мне только майка и трусики, поэтому я натягиваю первую попавшуюся одежду – обрезанные шорты. Баш уже за дверью, и я следую за ним через чердак, балкон и вниз по лестнице.

Вдалеке кричат чайки, и волны с ревом набегают на пляж.

Страх сжимает мою грудь.

Что-то не так.

Что-то не так.

Этот страх не мой.

Я осознаю это сейчас, когда пересекаю задний двор, снег кусает мои босые ступни, пальцы немеют.

Страх – это страх Питера Пэна, и каким-то образом я чувствую, как он проникает сквозь корни Неверленда.

Что-то очень, очень не так.

И когда мы с Башем приходим на поляну в лесу, мы обнаруживаем, что Питер Пэн не один.

– Срань господня, – выдыхает Баш.

Там женщина с блестящим черным лезвием у горла Питера Пэна. Она прижимает его к толстому стволу дуба. Из раны на его коже сочится кровь и стекает по обнаженной груди.

– Кто это? – Спрашиваю я Баша. – Чего ты хочешь? – Спрашиваю ее.

А потом она поворачивается ко мне, и ее пухлые губы растягиваются в широкой улыбке.

И я сразу это понимаю, потому что я видела ее в видении, в том, где она убила моего предка, изначальную Дарлинг.

– Динь-Динь.

Она отступает от Пэна и легким движением запястья нож исчезает.

– Какая радость познакомиться с тобой, Уинни, дорогая.

Ее крылья трепещут, поднимая ее с лесной подстилки. Она парит всего в нескольких футах над землей, а вокруг нее кружится золотая пыльца, прогоняя мрачную серость утра.

– Этого не может быть на самом деле, – говорит Баш.

– Мой замечательный мальчик. – Динь-Динь подлетает к нему.

Он отшатывается.

– Не подходи ко мне.

Она выпячивает тонкую нижнюю губу.

– Разве так можно приветствовать свою мать после стольких лет?

– Ни за что на свете. – Баш выпрямляет спину. – Это гребаная шутка. Тилли это делает? – Он осматривает близлежащий лес. – Хватит, сестренка. Это не смешно!