– Да господи боже ж мой, – изумилась Алена, не сразу узнав Вову. – Ты за мной шпионишь, что ли?
Они встретились на стройплощадке элитного жилого комплекса у синего вагончика прорабской: мелкозернистый песок под ногами, клубящиеся вихры строительной пыли, отрывистые трели перфораторов и отбойных молотков, задушевно матерящиеся электрики, запустившие руки по локти в подстанцию, вальяжно курящая бригада дорожников, сидя наблюдавших, как один тощий паренек, явный новичок, дает команды умелому экскаваторщику, выдирающему старый, еще советский бордюр из полотна разбитой дороги филигранной работой огромного ковша.
Вова приподнял угнетенную каску на вспотевший лоб. Делегация риелторов чинно проследовала к выходу, Алена задержалась.
– Этот же вопрос я хочу задать тебе.
Вова так же лихо сузил личные границы до «ты», пустотелый формализм отбросив, и хлопнул по карманам потрепанных рабочих штанов в поисках пачки сигарет – левый карман податливо изогнул спину, подсказав, где прячутся белые гильзы, заправленные сизым отравляющим, но крайне приятным дымом.
Алена ловко поправила красное короткое вульгарное платье с серьезным декольте, формы упруго подчеркнув. Рабочие со всей стройки, не стесняясь, пялили глаза на ее длинные голые ноги, пошло пробегались по четко очерченным изгибам ее тела, надолго останавливаясь на гипнотизирующем взгляд вырезе, бегло поднимали взор на лицо, теряли фокус и тут же снова возвращались в манящую глубину декольте. Алену же это вожделенное созерцание совершенно не смущало – наоборот, она считала, что раз уж ты родилась розой, будь бодра донести свою красоту до каждого черствого сердца, и пусть оно оттает, ведь только живые сердца способны на хорошие поступки. И пусть эти простые, суровые мужичища смотрят на нее, на их хрупкую противоположность, и пусть их ожившие сердца щемит от красоты.
– Тебя брат мой нанял, а ты типа мегаработник и всегда там, где я?
– Че? – невероятно недовольная гримаса на лице Вовы ответила на вопрос лучше любых слов.
– Да я шучу, – легким движением отмахнулась Алена, хотя вполне допускала, что это очередной идиотический розыгрыш брата.
Алекс часто устраивал ей разного рода проверки на «вшивость», чаще употребляя термин «шкурность», в котором «больше смысла». Последний раз, в сочельник со снегами и растопленным вертепом, он подговорил своего приятеля заморских кровей предстать перед сестрой в роли миллионера с широкими материальными жестами, стилизованными под прилив нежных чувств, с целью соблазнить ее и доказать, что все девушки падки на деньги. Но приятель плохо отыграл свою роль, а деньги и их производные Алену волновали мало. И срывающий покровы план Алекса претерпел фиаско.
«А сейчас, видимо, роль миллионера возложена на паренька из трущоб», – Алена оценивающе пробежалась по внешнему виду Вовы.
– Ты… Мы же можем на ты? – задала вопрос с заранее заложенным ответом Алена, задним числом пытаясь соблюсти этикет.
– Угу, – коротко кивнул Вова, заложив зажигалку в пачку сигарет, которую, в свою очередь, поглотила прорезь рта кармана.
– Ты сменил работу? Здесь платят чуть больше нуля?
Алена улыбалась, вспомнив о двойном «нет». Она придумала дурацкий стишок в тот день: «Вов, привет. Что за секрет с двойным нет? Ну что за бред. Нет на нет – это да. Балда. Парам-парам-па…» (В этом месте рифмовочные способности Алены закончились.)
